Брак – это возможность для супругов постоянно открывать что-то друг в друге, заново узнавать друг друга. В этом смысле жизнь в браке можно сравнить с жизнью религиозной, с богообщением. Внешние формы нашего общения с Богом изо дня в день одни и те же. Мы читаем одни и те же молитвы, приходим на одну и ту же Литургию – все это остается неизменным в течение всей нашей жизни. Но при этом, если мы серьезно и глубоко живем религиозной жизнью, мы каждый раз открываем в привычных словах новый смысл и новое содержание. И Бог открывается нам через эти молитвы и богослужения всякий раз по-иному, по-новому. Каждая Литургия, каждая встреча с Богом в молитве – это некое открытие. В богообщении нет ничего однообразного, рутинного, будничного, обыденного. Так и в браке. В нем супруги, несмотря на то, что привыкают друг к другу, узнают привычки, способности и возможности друг друга, тем не менее не перестают открывать друг друга, и их совместная жизнь не перестает быть праздником ежедневного откровения, обретения чего-то нового и прекрасного в близком человеке. Свежесть взаимного восприятия в таком браке не проходит, не исчезает. Цветы, с которых началось общение влюбленных в юности, не увядают, остаются вечно цветущими.

Супруги в браке призваны взаимно дополнять друг друга. Очень важно научиться видеть и ценить в другом то, чего нет у тебя.

В браке люди осознают, что, если бы они не встретились, они оставались бы неполноценными, незавершенными. Это не означает, конечно, что брак является единственной возможностью самореализации. Есть и другие пути. Есть и путь безбрачия, путь монашества, когда все то, чего человеку не хватает, восполняется в нем не другой человеческой личностью, но Самим Богом, когда сама божественная благодать «немощная врачует» и «оскудевающая восполняет».

Чем брак как сожительство отличается от брака как таинство? Брак как сожительство означает, что в какой-то момент судьба свела двух людей, но между ними нет той общности, того единства, которое необходимо для брака, чтобы он стал таинством. Живут двое – и у каждого своя жизнь, свои интересы. Они давно бы развелись, но жизненные обстоятельства заставляют их оставаться вместе, потому что, например, невозможно разделить квартиру. Такой брак, – будь он «венчанный» или «невенчанный», – не обладает теми качествами, которыми должен обладать христианский брак, когда, как говорит апостол Павел, муж является для жены тем же, чем Христос для Церкви, и жена для мужа тем же, чем для Христа. В таком браке отсутствует тесная, неразрывная взаимосвязь, верность, жертвенная любовь. Люди в таком браке не переступают через свой эгоизм и, прожив вместе много лет, остаются замкнутыми каждый на самом себе, а значит, чужими друг другу.

У всякого брака, начавшегося как простое сожительство, есть потенциал перерастания в таинство, если супруги работают над собой, если они стремятся уподобиться соответственно Христу и Церкви. Брак, который начался как сожительство, может обрести новое качество, если супруги воспринимают брак как возможность вырасти в некое новое единство, выйти в иное измерение, преодолеть свой эгоизм и замкнутость. Очень важно научиться вместе переносить испытания. Не менее важно учиться переносить недостатки друг друга. Нет людей и супружеских пар, у которых не было бы недостатков. Нет семей, где все проходило бы идеально и гладко. Но, если супруги хотят, чтобы их брак был таинством, если хотят создать настоящую, полноценную семью, они должны бороться с недостатками вместе, воспринимая их не как недостатки другой половины, но как свои собственные.

Очень важно, чтобы не было и другой крайности, когда взаимная привязанность, любовь и верность становятся источником ревности, деспотизма и духовного насилия. Это случается, когда один из супругов воспринимает другую половину как собственность, подозревает его или ее в неверности, во всем видит угрозу. Очень важно, чтобы при духовном, душевном и телесном единстве супруги умели не посягать на свободу другого, уважать в нем личность, чтобы каждый признавал за другим право на возможность иметь и какую-то свою жизнь помимо той, что протекает в семейном кругу. Эта свобода, естественно, не должна быть свободой от брачных уз, от нравственных норм, но она должна помочь человеку раскрывать в браке, как и в других сторонах жизни, свою индивидуальность.

Особая тема – дети. Когда в семье рождается первый ребенок, брачные отношения супругов вступают в новую фазу: появляется третье лицо, которое, особенно в первые годы своей жизни, находится в полной зависимости от родителей – не только физической, материальной, но и духовной. Все то, что происходит с родителями и между родителями, неизбежно сказывается на детях. Если брак родителей является таинственным, полноценным христианским браком, который основан на любви и самопожертвовании, если супруги посещают церковь, вместе молятся, с ранних лет приобщают ребенка к церковной жизни, к той благодати, которую дети получают неосознанно, но которая дается им столь же обильно, а иногда и более обильно, чем взрослым, то в такой семье ребенок растет в гармонии с родителями, с окружающими, с самим собой и с Богом. Если же в отношениях супругов существует дисгармония, если их совместное бытие является в лучшем случае сожительством, то ребенок не может впитать в себя чувство единства и единения со своими родителями, ибо этого чувства нет между ними.

Что происходит с людьми, если их брак не состоялся? Они либо разводятся, либо продолжают жить вместе в силу тех или иных внешних обстоятельств. И здесь трудно сказать, что лучше.

С одной стороны, конечно, всякий развод – это трагедия. не приветствует развод, считая его явлением противоестественным, ибо если союз между мужчиной и женщиной заключен, то он должен продолжаться и в этой, и в будущей жизни. С другой стороны, Христос говорит, что развод допустим по вине любодеяния (). Бывают и другие ситуации, когда развод не только допустим, но и желателен. Есть семьи, где совместная жизнь превращается в пытку, например, когда один из супругов страдает алкоголизмом или наркоманией, когда в семье постоянные скандалы, ссоры, когда муж избивает жену или детей и т. д. Я не думаю, что в этом случае, даже если брак был венчанным, Церковь будет настаивать на сохранении семьи.

Бывают случаи, когда брак, сохраняясь де-юре, распадается де-факто, когда супруги живут каждый своей жизнью, изменяют друг другу, но при этом почему-то считают, что ради детей нужно сохранять видимость семьи, потому что, если они разведутся, дети будут травмированы. Действительно, развод родителей, как правило, становится для детей глубокой травмой, раной, которая может не зажить в течение всей их последующей жизни. Более того, неполные семьи – семьи, в которых нет либо отца, либо матери – часто оказываются причиной многих трудностей для ребенка, потому что у него отсутствует опыт полноценных и полнокровных семейных взаимоотношений. В деле воспитании ребенка у каждого из родителей разные и взаимодополняющие функции – что-то дает ребенку отец, чего не может дать мать, что-то, что недоступно отцу, дает мать. Но если взрослые только делают вид, что все у них прекрасно, тогда как на самом деле это не так, дети чувствуют фальшь, причем, гораздо тоньше, чем взрослые. Детей не обманешь. Они, может быть, не сумеют этого рационально объяснить, но на подсознательном и на эмоциональном уровнях будут ощущать ложь. Неизвестно, что в таком случае лучше для родителей – развестись или продолжать создавать видимость семьи.

Хотел бы еще раз подчеркнуть: для того, чтобы брак осуществился как таинство, необходимо строго следовать христианским нравственным установкам. Не надо думать, что если , например, рекомендует будущим супругам до венчания воздерживаться от супружеской близости, то это требование основано на каких-то устаревших средневековых нормах, и что, поскольку сейчас молодежь живет по-другому, то все это соблюдать не обязательно. Эти нормы были установлены не случайно. Они проверены в течение многих веков жизнью многих поколений. В наше время многие браки распадаются, именно потому, что они заключаются без твердой основы. Достаточно молодым людям почувствовать влюбленность – и они идут в ЗАГС или к алтарю. Но через какое-то время оказывается, что они «не сошлись характерами», а на самом деле они просто не успели хорошо узнать друг друга.

Поэтому, чем ближе вступившие в брак мужчина и женщина будут к тем нравственным нормам, которые установила , чем строже они будут соблюдать эти нормы, тем больше у них шансов на то, что их совместная жизнь в браке действительно станет тем таинством, тем ежедневным праздником, каким и должен быть христианский брак.

Монашество – таинство Церкви

Есть нечто существенно общее между браком и монашеством. Это не два противоположные пути, но два пути, которые во многом близки один другому. Человек как индивидуум – существо не вполне полноценное, он реализуется как личность лишь в общении с другим. И в браке восполнение недостающего происходит через обретение второй половины, второго «я», через обретение другого. В монашестве этим «другим» является Сам Бог. Тайна монашеской жизни заключается в том, что принявший монашество целиком ориентирует свою жизнь на Бога. Человек сознательно и добровольно отказывается не только от брака, но и от многого другого, доступного обычным людям, чтобы максимально сосредоточиться на Боге и посвятить Ему всю свою жизнь, все свои помыслы и дела. И в этом смысле монашество близко к браку. Не случайно многие Отцы Церкви сравнивали монашескую жизнь с жизнью супружеской и говорили об устремлении души человеческой к Богу в тех же выражениях, в которых говорили о супружеской жизни. Показательно, что одним из основных текстов, использовавшихся в аскетической литературе, посвященной монашеству, была библейская Книга Песни Песней Соломона, которая, говоря о любви между мужчиной и женщиной, касается таких глубин человеческого естества, что в равной степени применима и к той любви, которая существует между душой человеческой и Богом. Душа христианина – невеста Христова, и именно в этом плане в монашестве реализуется тот «брачный потенциал», который есть у каждого человека. Все то, что недостает человеку, индивидууму, чтобы стать личностью, персоной, чтобы осознать свое персональное бытие в единении и общении с другим, в монашестве обретается через общение с Богом. Это первое.

Второе. Человек не должен принимать монашество только на том основании, что он не сумел вступить в брак. Нередко молодые люди, особенно выпускники духовных семинарий, оказываются перед дилеммой: они созрели для священнослужения, получили духовное образование, готовы начать самостоятельную взрослую жизнь, но по тем или иным обстоятельствам не сумели «решить семейный вопрос», найти себе спутницу жизни. И случается, что архиерей начинает давить на такого человека: раз ты не женат, значит, принимай монашество и рукополагайся. Это, конечно, совершенно недопустимо, потому что как для брака, так и для монашества человек должен созреть, и любая спешка, а тем более давление, здесь неуместны и недопустимы. Монашество можно принимать лишь в одном случае – если человек чувствует к этому горячее призвание. Монашеское призвание не может быть минутным порывом: оно должно вызревать в человеке на протяжении долгого времени, становиться все более явным, все более сильным. Если же человек не уверен в своем призвании, колеблется, то принимать монашество нельзя. В беседе о браке я говорил примерно о том же: нельзя вступать в брак, пока сохраняется сомнение, что именно этот человек – тот, с которым ты готов разделить всю свою жизнь, ради которого готов пожертвовать своей жизнью. Аналогичный подход должен быть в отношении принятия монашеского пострига.

Третье. Монашество имеет разные внешние формы. Есть монахи, живущие в монастырях, есть живущие в миру. Есть монахи, выполняющие церковное послушание, например, преподающие в духовных школах, есть монахи, которые занимаются благотворительностью или социальным служением, заботятся о бедных. Есть монахи – священнослужители на приходах. Одним словом, внешняя картина монашеской жизни может быть самой разной. Но внутренняя суть от этого не меняется. А она заключается, как мне кажется, в двух вещах – в одиночестве и в непрестанном предстоянии Богу. Поэтому человек, который не чувствует призвания к одиночеству, к тому, чтобы всю свою жизнь без остатка отдать Богу, не должен становиться монахом.

Случается, что молодые люди принимают монашество, ориентируясь на те или иные возможности, которые, как они полагают, можно будет получить, приняв постриг.

Огромную и трагическую ошибку допускают люди, которые принимают постриг ради церковной карьеры. В современной практике Православной Церкви архиереем может стать только монашествующий. Это приводит к тому, что люди с карьерными устремлениями принимают монашество, чтобы достичь церковных высот. Но высот этих достигают очень немногие, потому что монахов много, а епископов мало. И нередко такие люди уже в зрелом возрасте оказываются перед ситуацией, когда понимают, что их желание недостижимо, что они «выпали из обоймы» или так и не вошли в ту «обойму», которая поставляет кадры для архиерейского служения. И наступает страшнейший кризис. Человек понимает, что он погубил свою жизнь, лишившись многого ради иллюзии. Подобные ситуации должны быть исключены. Монашество можно принимать только в том случае, если человек целиком ориентирован на Бога, готов отдать Богу свою жизнь, идти тесными вратами. Монашество – это максимальное выражение того тесного пути, о котором говорит Господь (; ). Это путь достижения внутренних высот, путь внутренних обретений – при внешних потерях. Принятие же пострига ради каких-то внешних целей извращает самую суть монашества.

Недопустимо принимать монашество и по послушанию. К сожалению, довольно часто случается, что человек на каком-то этапе своей жизни не может решить, принимать ли ему монашество или вступить в брак. Не имея достаточных внутренних сил для самостоятельного решения, он говорит себе: «Пойду к духовнику (вариант: поеду к такому-то старцу), и что он мне скажет, на то и будет воля Божия». Такой подход порочен. Все ответственные решения человек должен принимать сам. И нести за них полную ответственность. Конечно, нет никакой гарантии, что ошибки не произойдет. Многие люди ошибались в выборе своего жизненного пути. Но человек, который сам допустил ошибку, сам же может ее исправить, пусть даже это и дорого ему обойдется. Если же ошибка допущена кем-то другим и человек понимает, что его судьба не состоялась, потому что когда-то, по неразумию, опрометчиво он вверил решение своей судьбы другому, то такую ошибку исправить уже некому.

Говоря о браке, я отметил, что есть два вида брака – брак как таинство и брак как сожительство. То же самое можно сказать и о монашестве: оно может быть таинством, а может им не быть. Монашество, которое является таинством, преображает всю жизнь человека, изменяет ее коренным, радикальным образом.

Кстати говоря, существует совершенно неправильная традиция, унаследованная от того времени, когда наша находилась под сильным влиянием западной схоластики, – проводить границу между таинствами и обрядами и относить брак к разряду таинств, а монашеский постриг – к разряду церковных церемоний, лишенных таинственного характера. Монашеский постриг – такое же таинство, как и другие таинства Церкви, потому что содержит в себе все признаки таинства. Человек, принимающий монашество, получает другое имя, подобно тому, как это происходит в Крещении. Он облачается в новую одежду. Как и в таинстве Крещения, по вере Церкви, человеку прощаются грехи, в том числе и те, что являются каноническим препятствиям для принятия священного сана. И даже в самом чинопоследовании монашеского пострига оно названо таинством, когда постригающий говорит постригаемому: «Ты приступил к этому великому таинству». Но монашество только тогда осуществляется как таинство, когда принимается по призванию, дабы стать путем внутреннего совершенствования, путем восхождения человека по той «лествице» обретения добродетелей и борьбы со страстями, которую так прекрасно изобразил в своей классической книге святой Иоанн Синайский.

В каком случае можно говорить, что монашество не состоялось как таинство, что принятие пострига оказалось неудачей или ошибкой? В том случае, когда человек принял постриг либо против воли, по послушанию другому лицу, либо в слишком раннем возрасте по собственному неразумию, либо под влиянием настроения или энтузиазма, которые потом прошли. Такой человек, уже будучи монахом, понимает, что он совершил ошибку, что для монашеской жизни он совершенно не предназначен. Из этой ситуации есть три исхода.

При первом исходе человеку удается себя переломить: он говорит себе, что, коль скоро стал монахом, коль скоро привел его к этому образу жизни, нужно сделать все, чтобы монашество стало действительно таинством единения с Богом. И человек старается с помощью Божией настроить свою жизнь на нужный аскетический лад. Это лучший вариант, но, к сожалению, такой исход достаточно редок. Чаще встречаются второй и третий варианты. Второй вариант: человек остается в монашестве, дабы не нарушить монашеские обеты, но при этом не испытывает ни радости, ни вдохновения от того, что он монах, а просто «тянет лямку», кляня свою судьбу. Третий вариант: монах покидает монастырь, «расстригается», как говорят в просторечии, становится мирянином.

Трудно сказать, что лучше. С одной стороны, монашеские обеты даются человеком раз и навсегда, и, согласно каноническим правилам Церкви, даже тот монах, который сложил с себя иноческое одеяние и вступил в брак, продолжает оставаться монахом, но монахом падшим, живущим в грехе. И за редчайшими исключениями бывшие монахи, вступая в брак, не получают церковного благословения на брачную жизнь и не могут быть обвенчаны в храме. Такова традиция Православной Церкви. В этом смысле монашеские обеты налагают на человека большие обязательства, чем брачные обеты: может признать развод, но никакого «расстрижения» церковные каноны не признают. И если в брак можно вступить дважды, то монашеские обеты дважды дать нельзя.

В течение первых двух лет моей монашеской жизни я жил в монастыре, в котором едва ли не каждый второй монах отказывался от обетов и уходил из монастыря. Некоторые из ушедших женились. Как правило, такие браки были неудачными и вскоре распадались. Помню случай, когда человек бросил монашество через несколько месяцев после пострига, что свидетельствовало о его полной внутренней неготовности к монашеской жизни. Вспоминаю и другой случай: молодой человек поступил в монастырь на огромном энтузиазме, искренне хотел отречься от мира, вести святой образ жизни, но по натуре был общительным, светским, а в монастыре не нашел той духовной пищи, того духовного руководства, которое могло бы не только удержать его на стезе монашеской жизни, но и сделать эту жизнь духовно наполненной. В результате он начал терять трезвение, контроль над собой, стал ходить в город, связался с женщинами, начал играть в рок-группе (в прошлом он был музыкантом). Дальше – алкоголь, наркотики. В результате он ушел из монастыря, женился, развелся и, не дожив до сорока лет, умер от передозировки наркотиков. Этот и другие подобные случаи укрепили во мне убеждение, что решение о монашеском постриге может быть принято только по очень трезвом и серьезном размышлении, только после того, как человек глубоко укрепился в своем желании жить монашеской жизнью, убедился, что это его призвание, только после долгого искуса.

Мне часто приходится общаться с молодыми людьми, которые стоят на распутье. Некоторые из них говорят: «Я подумываю о монашестве, но у меня есть сомнения, колебания». Этим людям я обычно отвечаю, что до тех пор, пока у них сохраняется хотя бы тень сомнения, хотя бы даже слабое колебание, монашество принимать не следует. Советую им не спешить, подождать хотя бы года три, а затем проверить, не ослабло ли это желание, не охладело ли оно, и если оно сохранилось, то решаться на принятие монашества. Ошибка может иметь роковые последствия, так как, дав монашеские обеты, а затем, поняв, что монашество ему не по силам, человек редко бывает способен вернуться к нормальной жизни. Он остается на всю оставшуюся жизнь духовно травмированным, нравственно искалеченным.

Как и в браке, в монашестве существует своя динамика, и монах может развиваться либо в положительном, либо в отрицательном направлении. В монашестве человек не стоит на месте: он либо идет по пути к Богу, мало-помалу накапливая духовный потенциал, либо постепенно растрачивает тот небольшой первоначальный запас, который есть у всякого человека, принимающего монашество. И в этом смысле, конечно, очень важно, чтобы человек с самого начала правильно себя настроил. Как и в браке, в монашестве возможна первоначальная эйфория и последующее разочарование. Бывает, что, приняв постриг, человек в первые дни или месяцы живет словно на небе, он счастлив, ему кажется, что сбылась его мечта, что монашеская жизнь – именно то, к чему он стремился. Но потом наступает отрезвление. Человек начинает видеть, что в монашеской жизни есть свои трудности и искушения, к которым он оказывается не готов. Очень важно суметь пережить этот критический момент. Если в браке супруги могут вдвоем преодолеть критические ситуации, то в монашестве человек оставлен наедине с собой. Конечно, он не один, если пребывает в Боге, но поддержки от людей монаху часто не хватает. Нередко ему недостает правильного духовного руководства, особенно в наше время, когда опытных духовников мало.

В советское время в Русской Православной Церкви было всего 18 монастырей, но даже тогда жаловались на нехватку опытных духовных руководителей. Сегодня число монастырей перевалило за 500, но духовно опытных наставников от этого не прибавилось. Ведь духовные руководители должны вырастать десятилетиями, и чтобы они выросли, должна существовать прочная монашеская традиция. Сами духовники должны быть учениками опытных наставников. Сила монашества заключается именно в преемстве духовного руководства, которое, как и апостольское преемство, идет от первохристианских времен: духовный опыт передается от учителя к ученику, а потом ученик сам становится учителем и передает опыт своим ученикам.

В истории христианской святости немало примеров, когда монашеский опыт передавался от учителя к ученику. Преподобный Симеон Новый Богослов был учеником преподобного Симеона Благоговейного. Получив от учителя глубокие знания в области аскетической и мистической жизни, он записал их и передал своим ученикам. Никита Стифат, написавший житие Симеона Нового Богослова , был его ближайшим учеником. И у самого Никиты Стифата, естественно, были ученики. Непрерывная цепь преемства духовного опыта продолжается от древних времен до наших дней. И даже в советское время в Русской Православной Церкви эта цепь не прервалась, хотя и была ослаблена: духовно опытные руководители, старцы, были в те годы большой редкостью, но они все же существовали.

А что происходит сейчас? Открывается небольшой монастырь, епископ направляет туда двадцатитрехлетнего игумена, тот берет с собой нескольких двадцатилетних послушников и начинает их воспитывать. Нет никакой гарантии, что юноша, назначенный настоятелем только потому, что надо было, получив в церковное распоряжение монастырское здание, кого-то туда срочно поселить, станет действительно хорошим наставником для этой молодежи, которая приходит, может быть, с большим энтузиазмом, с огнем, но при недостатке духовного руководства может разочароваться и оказаться на ложном пути.

Мне кажется, что, так же как и принятие священства, принятие монашества должно происходить в зрелом возрасте. В древних монастырях не постригали не только пятнадцати-, семнадцатилетних, но даже и двадцатилетних. К постригу готовились очень долго. Прежде чем поступить в монастырь, человек долго размышлял. Никто не настаивал, чтобы он шел в монастырь, как сейчас это делают некоторые духовники, подталкивая молодежь к принятию монашества. Поступив в монастырь, человек долго находился в статусе послушника, и если разочаровывался, мог спокойно уйти, чтобы начать полноценную жизнь в миру. И только если человек, проведя много лет в монастыре, понимал, что это его путь, его постригали. Таким образом, постриг был не началом его монашеского пути, а неким итогом долголетнего искуса: постриг подтверждал, что человек призван к монашеству, что его желание стать монахом не было скороспелым, поспешным, что это было его собственное желание, а не желание другого лица, пытавшегося принудить его к монашеству.

Конечно, вы можете мне напомнить о том, что я сам принял постриг в двадцатилетнем возрасте. На это могу лишь ответить, что мне в каком-то смысле повезло: мое решение принять монашество было, возможно, юношеским, незрелым, но, тем не менее, за прошедшие годы не было ни секунды, когда бы я в этом разочаровался, когда бы подумал: «А не было ли это ошибкой?» Даже в самые трудные минуты, а таких было немало, я никогда не чувствовал, что моим призванием могло бы стать что-то иное.

Другим же повезло гораздо меньше. И мне известно немало случаев, когда, приняв монашество в юности, человек через какое-то время осознавал, что это было ошибкой, но продолжал оставаться в монастыре, «тянуть лямку» без вдохновения, без радости. Мне приходится видеть монахов, которые пребывают в перманентном состоянии уныния и которым все в этой жизни опостылело. Чтобы хоть как-то утешиться, они либо ходят на консультации к психотерапевтам, либо целыми днями слушают классическую музыку, либо ищут утешение в алкоголе.

Если же монашество принято с соблюдением всех перечисленных условий, принято по призванию, оно может стать для человека источником раскрытия его внутреннего потенциала, дать ему те возможности, которые не дает жизнь в миру. Монах по определению свободен от многих уз, которыми связывает жизнь человека мирского. У монаха есть возможность сосредоточиться на самом главном, и если он ориентирует свою жизнь на это главное, – на то, что является «единым на потребу», то есть на Самого Бога, – его приобретения могут быть очень велики. Прежде всего, он может познать на собственном опыте, что значит та близость души человеческой к Богу, о которой святые Отцы писали в толкованиях на Книгу Песни Песней. Он может познать Бога или, как говорил отец Софроний, цитируя слова апостола Иоанна Богослова, «увидеть Бога как Он есть». Он может приобрести многие духовные навыки и достичь святости. Конечно, путь к святости открыт для каждого человека вне зависимости от того, монах он, священник или мирянин, живет в монастыре или в миру. Но монашество может создать для человека особые условия, при которых он встречает меньше препятствий, чем люди мирские. На пути монахов лежат другие препятствия – те искушения, которые не знакомы людям, живущим в миру. Это особая борьба, особый подвиг. Но, повторяю, возможность раскрыть свой внутренний потенциал, посвятить всю свою жизнь Богу предоставляется тем монахам, которые приняли постриг по призванию.

Монашество, как я уже сказал, – это наиболее радикальное выражение того хождения «узкими вратами», к которому Господь призывает всех христиан. В древней Церкви монашество складывалось постепенно. Были группы аскетов, подвижников, которые давали обет безбрачия; некоторые из них уходили в пустыни, другие оставались жить в городах. Главной своей целью они ставили духовную работу над собой – то, что в Ветхом Завете называлось «хождением перед Богом», когда вся жизнь человека была ориентирована на Бога, когда всякое дело, всякое слово было посвящено Богу. В Сирийской Церкви в IV веке эти подвижники назывались «сынами Завета» или «дочерьми Завета»: они давали обет безбрачия, чтобы посвятить себя служению Богу и Церкви. В Каппадокии в тот же период монашеское движение развивалось быстрыми темпами, создавались общины аскетов. Важную роль в формировании каппадокийского монашества сыграл святитель . От него до нас дошло несколько сборников нравственных правил. Принято считать, что это монашеские правила, однако слово «монах» в них не употребляется. Дело в том, что Василий Великий писал свои правила не только для монахов, но для всех аскетически настроенных христиан – всех тех, кто хотел строить свою жизнь по Евангелию. Ведь по сути монашество – не что иное как евангельский образ жизни, стремление к исполнению тех же самых заповедей, которые даны живущим в миру. Не случайно святой Иоанн Лествичник говорил: «Свет монахам – ангелы, а свет для людей – монашеское житие». И не случайно в византийскую эпоху и на Руси монашескую жизнь воспринимали как некий эталон, и жизнь общества была в значительной степени ориентирована на аскетические монашеские правила.

Таким образом, нет никакого противоречия не только между монашеством и браком, но и между монашеством и жизнью в миру. Святой Исаак Сирин говорит, что «мир» есть совокупность страстей. И монах уходит от такого «мира» – не от мира как творения Божия, но от падшего, греховного мира, погрязшего в пороках. Уходит не из ненависти к миру, не из гнушения миром, но потому, что вне мира он может накопить в себе тот духовный потенциал, который потом реализует в служении людям. Преподобный Силуан Афонский говорил: многие обвиняют монахов, что они даром едят хлеб, но молитва, которую они возносят за людей, ценнее многого из того, что люди совершают в миру для пользы ближних.

Монашеские обеты

Принимая постриг, монах дает три основных обета: нестяжания, целомудрия и послушания.

Нестяжание можно понимать по-разному. Речь может идти о полной добровольной нищете, когда человек отказывается от всех земных благ, от всякой собственности. Но в большинстве случаев речь идет о том, что монах, обладая теми или иными материальными благами, относится ко всему, что имеет, так, будто это взято взаймы. Монах и к жизни должен относиться так, будто она дана ему взаймы. В «Лествице» и других памятниках аскетической литературы говорится о добродетели странничества, когда человек понимает, что не имеет здесь, на земле, “пребывающего града, но грядущего взыскует”, потому что его духовная родина – Небесный Иерусалим. И именно к нему устремлен духовный взор монаха.

Обет целомудрия не сводится только к безбрачию. Целомудрие – славянское слово, которое несет в себе очень глубокий смысл. Оно говорит о том, что человек должен «целостно мудрствовать», то есть во всех своих поступках и помыслах руководствоваться мудростью, сходящей свыше, которая есть Сам Христос.

В конечном итоге, послушание – это вслушивание в волю Божию, стремление человека максимально приблизить свою волю к воле Божией. И монах – это тот, кто добровольно отрекается от своей воли, передавая всю свою жизнь в руки Божии. Монах должен стремиться достичь столь полного слияния своей воли с волей Божией, чтобы уподобиться Иисусу Христу, Который в Гефсимании взывал к Своему Отцу: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (). В этих словах проявилась, с одной стороны, Его человеческая воля и естественный для всякого человека страх перед страданиями, а с другой, – полная преданность воле Божией и всецелая готовность вверить Свою жизнь Богу.

Хотел бы в заключение сказать о том, что монашество, в отличие от брака, является уделом избранных – избранных не в том смысле, что они лучше других, но в том смысле, что они чувствуют призвание и вкус к одиночеству. Если у человека нет потребности в пребывании в одиночестве, если ему скучно наедине с собой и с Богом, если ему постоянно требуется что-то внешнее для заполнения, если он не любит молитву, не способен раствориться в молитвенной стихии, углубиться в нее, приблизиться через молитву к Богу, – в таком случае он не должен принимать монашество.

Новом Завете и в учении Церкви существует лишь одно понятие Царства Божия, предвосхищаемого христианским опытом и верой. Это предвосхищение и этот опыт возможны и в браке, и в безбрачии.

Специфически христианский брак заключается в преображении естественной взаимной любви мужа и жены: естественная любовь становится вечным союзом, не расторжимым даже смертью. Брак есть таинство, в котором осуществляется радость будущего Царства, брачный пир Агнца (Откр 19: 7-9), единство Христа и Церкви (Еф 5: 32). Не плотское удовлетворение, не социальное благополучие и даже не обеспечение потомства являются конечным смыслом брака, а предвосхищение вечной радости Царства Божия.

Но безбрачие и, в частности, монашеская жизнь находят в Священном Писании то же самое оправдание и тот же смысл. Сам Христос сказал, что «когда из мертвых воскреснут, тогда не будут не жениться, ни замуж выходить, но будут как ангелы на небесах» (Мк 12: 25). Этот евангельский текст не отрицает, что христианский брак, по образу Христа и Церкви, потеряет свою реальность в Царстве Божием, но указывает на то, что человеческие отношения не будут больше «плотяными». Эта «бесплотность» будущей вечной жизни и может предвосхищаться в монашестве, которое и почитается в православном предании как «ангельское житие».

«Есть скопцы, - говорит Христос, - которые из чрева матерного родились так... и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного» (Мф 19: 12). Бесчисленный собор святых и преподобных, вслед за Иоанном Предтечей, апостолом Павлом и «ста сорока четырьмя тысячами, искупленными от земли» (Откр 14: 3), угодили Богу безбрачием и монашеской жизнью.

В первые века христианства святые отцы и церковные писатели часто призывали к безбрачию и монашеству. В этом раннехристианском превозношении безбрачия, может быть, сыграла роль вновь осознанная очевидность несовместимости христианской этики с нравственной распущенностью Древнего мира: стать христианином означало выход из мира, разрыв со всеми его ценностями. Безбрачие было для многих самым наглядным и верным способом осуществить в личной жизни надмирный и эсхатологический порыв христианства. Но, несмотря на частое превозношение монашества как высшего христианского пути, древняя Церковь всегда сохраняла сознание положительной ценности брака. Она признала повсеместно, что брак есть Таинство, тогда как монашество признавалось таинством только некоторыми церковными писателями.

И брак, и монашество являются жизненными путями, в которых возвещаемое в Евангелии Царство Божие должно стать преобразующей силой, предвосхищающей явление последнего дня. Церковь благословляет как брак «во Христе», запечатленный Евхаристией, так и безбрачие во имя Христово, являющее образ «ангельской» жизни. Она отнюдь не поощряет ни брак, если он заключен только как временный договор или как удовлетворение плотских потребностей, ни безбрачие, основанное на эгоизме и самооборонительной безответственности.

Христианский брак предполагает жертвенность, семейную ответственность, зрелость тела и души. Так и христианское безбрачие невозможно без молитвы, поста, послушания, смирения, любви и подвига. Современная психология не впервые открыла факт, что безбрачие несовместимо с «нормальной» человеческой жизнью; между христианским пониманием человека и заключениями психоанализа есть только одна разница: они по-разному определяют норму человечности. Для христианства эта норма не в падшем эмпирическом человечестве, а в прославленном и преображенном Человеке, явленном во Христе, и эта норма достигается освященной веками монашеской дисциплиной и подвигом. При этих дисциплине и подвиге плотская чистота и безбрачие становятся возможным и радостным образом жизни. Без них безбрачное состояние не может быть ничем иным, как ненужным и противоестественным бременем.

Святые отцы знали - лучше иногда, чем многие современные психологи, - что человеческий инстинкт, влекущий его к любви и деторождению, не может быть выделен из всей совокупности человеческого образа жизни. Его нельзя упразднить, а можно только преобразить и очистить, превращая его в любовь к Богу и ближнему, через молитву, пост и послушание.

Трагедия современного католичества, в связи с вопросом о женатом священстве, заключается как раз в том, что целибат остается обязательным, тогда как вся духовная дисциплина, дававшая ему весь его смысл, целиком отбрасывается. Ежедневное исполнение литургического круга («бревиарий»), ежедневное служение мессы, особая, «священническая» духовность, изолирующая священника от мира, соблюдение постов - все это отброшено. Ежедневная жизнь священника ничем не отличается - ни в еде, ни в питье, ни в форме заработка, ни в молитвенной дисциплине - от жизни рядового мирянина. Пастырская ответственность все больше определяется как включение в борьбу за социальные, политические и, вообще, «мирские» ценности. Все это делается из самых добрых чувств и намерений, но, очевидно, исключает традиционное католическое представление о священстве и связанные с ним духовные ценности.

Но в православии целибат, практикуемый ради карьерных соображений - как ступень к епископству, - был и есть еще большая духовная опасность. Предание Церкви единодушно утверждает, что подлинное безбрачие и чистота достижимы только в рамках монастырского устава. Только отдельные, особо сильные личности способны осуществить монашеский идеал, живя в миру, да и то при условии, что они обладают самой высшей и трудной из добродетелей - смирением.

Утверждая нормальность женатого священства, Православная Церковь всегда признавала монашество как высочайшее свидетельство о силе Царства Божия в человеческой жизни. Вслед за ветхозаветными пророками и мучениками («мартирами» - «свидетелями») раннего христианства монашество всегда понималось как победа человека над злом, как освобождение его от рабства плоти, как высшее служение Богу. Являя образ светящейся, радостной, осмысленной жизни, служа Богу и людям, святые монахи были живыми свидетелями того, что Царство Божие действительно наступило. Именно им удавалось показать, что в христианстве заключена тайна мира, не только лучшего, но поистине нового, радикально иного. Истинное монашество есть, может быть, как раз то служение, в котором - больше, чем в чем-либо другом, - нуждается современный мир.

Вместо вступления:

Старый церковный анекдот: « Послушник спрашивает духовника - " Отче а среди женатых были святые?" " Конечно, - отвечает авва, - причем большинство среди них - мученики"

Что выше - монашество или брак?

1. Брак - хорошо, а монашество - лучше.

Разница по апостолу Павлу между Браком и Девством - хорошо и лучше.
"Посему выдающий замуж свою девицу поступает хорошо; а не выдающий поступает лучше" (1 Кор.7.38)

Святитель Амвросий Медиоланский (ок.333-397):

"Брак хорош, потому что через него найден способ продолжения человечества, но девство лучше, потому что через него стяжается наследие Царства Небесного и небесные награды".

Святитель Иоанн Златоуст (ок.344/354-407):

"Сказав: есть разность между замужнею и девицею, (апостол) здесь объясняет, в чем состоит их различие друг от друга. Отличительным признаком девы и не девы он поставляет не брак и не воздержание, а свободу от забот (у одной) и множество забот (у другой). Не сожитие есть зло, а препятствие к любомудрию".

Апостол Павел: "А я хочу, чтобы вы были без забот. Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу" (1 Кор.7.32-34).

Святитель Иоанн Златоуст (ок.344/354-407): "Сказав: есть разность между замужнею и девицею, (апостол) здесь объясняет, в чем состоит их различие друг от друга. Отличительным признаком девы и не девы он поставляет не брак и не воздержание, а свободу от забот (у одной) и множество забот (у другой). Не сожитие есть зло, а препятствие к любомудрию".

При этом надо помнить, что монашество, строго говоря, это род брака – брак духовный. Монах должен уневеститься Христу. Душа монаха через постриг делается невестой Христовой, как бы вступает в мистический брачный союз с Господом.
Святитель Григорий Богослов:

«Ты вся пребудешь Христова, пока, наконец, увидишь и Самого Христа, Жениха твоего».

Святой отец Церкви 3го века священномученик Мефодий Патарский (Олимпийский):

«Церковь уподобляется цветущему и разнообразнейшему лугу, как украшенная и увенчанная не только цветами девства, но цветами деторождения и воздержания». Очень трогательно, что деторождение и воздержание св. отец ставит рядом.

2. Предпочтение – благочестию

Севериан Габальский (ум. ок. 408): "Павел объяснил причину, почему девство предпочтительнее брака: не относительно сожительства или воздержания от сожительства, но относительно того, что брак полон забот, а девство [позволяет] занимать ум благочестием по Богу".

Святитель Иоанн Златоуст (344/354-407): "Девство и по природе своей - великое дело... И так как многие имели о нем высокое понятие, то, чтобы кто-либо, храня его, не предался беспечности, как бы уже исполнивший все, и не стал нерадеть о прочем, Христос приводит эту притчу (притча о десяти девах (Мф.25.1-13)). , которая может убедить в том, что девство, хотя бы оно было соединено со всеми другими добродетелями, будучи чуждо дел милосердия, осуждается вместе с людьми прелюбодейными; и бесчеловечный, и немилосердный поставляется наравне с ними. И весьма справедливо: теми обладает плотская страсть, неразумными же девами - сребролюбие. Плотская же страсть и сребролюбие не равны между собою в силе; первая сильнее и мучительнее. Потому, чем слабее противник, тем менее заслуживают прощения побежденные девы. Потому-то Христос и называет их юродивыми, что они, совершивши больший подвиг, за несовершение меньшего лишились всего. Светильниками называет Он здесь самый дар девства, чистоту святости, а елеем - человеколюбие, милосердие и помощь бедным".

О девственности телесной и действительной

Святитель Иоанн Златоуст (344/354-407): "Как может быть девственницей та, у которой сожжена совесть? Девственница должна быть чиста не телом только, но и душой, если желает принять святого Жениха... Если надобно устранять даже житейские попечения от этого брачного чертога, как несовместные с его благообразием, то, как будет в состоянии сохранить красоту девства та, внутри которой обитает нечестивый помысел? Хотя тело ее и остается нерастленным, но растлилась лучшая часть ее - душевные помыслы; а что пользы в том, что остаются ограды, когда храм разрушен? Или какая польза оттого, что место престола остается чистым, если самый престол осквернен? А лучше сказать, и тело ее не свободно от осквернения".

Святитель Иоанн Златоуст (344/354-407): "Кто говорит: я девственник по телу, а в душе завидует брату, тот не девственник: его девство растлила связь с завистью. Тщеславный также не девственник: его девство растлила любовь к злословию; вошла (в него) эта страсть - и нарушила его девство. А кто ненавидит своего брата, тот более человекоубийца, чем девственник; и вообще, какой кто одержим бывает злой страстью, ей и растлевает свое девство. Поэтому Павел устраняет (нас) от всех этих злых связей и повелевает нам быть девами, так чтобы добровольно не принимали мы в душу никакого противного помысла".

Святитель Иоанн Златоуст (344/354-407): "Нерастленная душою есть дева , хотя бы она и имела мужа; она девственна истинною, чудною девственностью; самое телесное девство есть последствие и тень этой девственности, а она есть истинное девство".

3. Пути ко спасению

Святитель Иоанн Златоуст (344/354-407) изъясняя притчу о сеятеле (Мф.13.1-8) говорит: "По милосердию Своему, Он не один только указал путь и не сказал, что тот будет отчужден, кто не принесет сторичного плода; спасется, говорит Он, и тот, кто принесет плод в шестьдесят крат, и даже кто в тридцать. Это для того Он сказал, чтобы облегчить нам путь к спасению. Итак, не можешь переносить трудного состояния девства? Вступи в брак и живи целомудренно. Не можешь совершенно расстаться с богатством? Уделяй часть от имения твоего. Для тебя трудно и это бремя? Разделяй с Христом имение твое. Не хочешь отдать Ему всего? Отдай, по крайней мере, половину, или третью часть...".

Условия общественной и семейной жизни не служат препятствием для добродетели

Святитель Иоанн Златоуст (344/354-407): "Я не предлагаю вам ничего неудобоисполнимого; не говорю: не женись; не говорю: оставь город и устранись от дел общественных; но увещеваю, чтобы ты, оставаясь при них, украшался добродетелью. Я желал бы даже, чтобы живущие в городах больше отличались доброй жизнью, нежели удалившиеся в горы. Почему? Потому что из этого произошла бы весьма великая польза. Никто не зажигает светильника, и ставит его под спудом (Матф. 5:15). Поэтому-то желал бы я, чтобы все светильники поставлены были на подсвечниках, чтобы разливался от них великий свет. Возожжем же огонь этого света, и сделаем то, чтобы сидящие во тьме избавились от заблуждения.
Не говори мне: я имею жену и детей, управляю домом,и не могу этого исполнить. Если б ты ничего этого не имел, но оставался беспечным, то никакой не получил бы от этого пользы; а если и при всем этом будешь тщателен, то обогатишься добродетелью. Требуется лишь одно - утверждение духа в добрых расположениях: тогда ни возраст, ни бедность, ни богатство, ни множество дел и ничто другое не может быть нам препятствием. Ведь и старики, и юноши, и женатые, и обязанные воспитывать детей, и ремесленники, и воины успевали исполнять всё повеленное. Даниил был юноша, Иосиф был рабом, Акила был ремесленником, порфиропродательница управляла целым заведением; иной был стражем темничным, иной сотником, как Корнилий, иной имел слабое здоровье, как Тимофей, иной даже бежал от господина, как Онисим: и, однако же, никто из них не был удержан никаким препятствием, но все они вели достославную жизнь, и мужи, и жены, и юноши, и старцы, и рабы, и свободные, и воины, и простолюдины.
Итак, не будем прикрываться бесполезными и пустыми извинениями, но утвердим в себе доброе намерение. Тогда, какое бы ни было наше звание, мы, без сомнения, сохраним добродетель, и сподобимся грядущих благ благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава и честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь"

- Как вы понимаете мысль митрополита Сурожского Антония, что монашество и семейная жизнь духовно схожи?

- Действительно, здесь много есть подобного. Нужно только понять, что монашество по самой своей идее есть отречение от всех связей с окружающим миром насколько это возможно. Именно по этой причине принимаются безбрачие, нестяжание и послушание: чтобы ни о чем не заботиться. Как написано: "Многая имения умножает печаль", то есть чем больше человек имеет, тем больше у него забот. Имеешь дом - заботься, имеешь три - караул кричи. Поэтому монах максимально от всего отказывается, и тогда энергию души, ума и само освобождающееся время направляет на то, ради чего принял монашество. Можно больше читать святых Отцов, больше находиться в храме, меньше болтать, меньше читать всякой дребедени. Монашество - это особый образ жизни. Вы, конечно, понимаете, что сейчас это редкость. Монашество сегодня превратилось в безбрачие и жизнь в общине. Правилом номер один мужского монастыря раньше было: чтобы в нем не находились женщины. Не знаю, найдете ли вы сегодня такие монастыри. Поэтому я всегда спрашиваю: "Это мужской монастырь или женский?"

Сейчас человеку, который искренне хочет монашества, находиться в таких условиях очень трудно, трудно достичь такого духовного развития, которого достигали древние, находясь в пустыне, не общаясь ни с кем.

А теперь о семье. Что требуется от человека для спасения? Если кратко говорить, вся суть христианской жизни на первых ее порах сводится к тому, чтобы человек увидел, что ему нужен Христос-Спаситель. А для этого он должен увидеть, что его что-то мучает, приносит страдание, а он сам не может от этого избавиться. Только тогда человек взвоет: "Господи, помоги мне!" И когда ощутит помощь, тогда скажет: "Оказывается, Христос - действительно Спаситель".

Если мы не видим этого, считаем, что мы хорошие, и Спаситель нам не нужен, тогда нам нужен антихрист, который наградит, даст славу, богатство за наши добродетели.

Итак, первая задача христианской жизни увидеть в себе то, ради чего Христос пришел меня спасать. Мы, к сожалению, заражены неудачным богословием, слышим только: "Христос пришел спасти человечество". Нет, самое странное - Он пришел меня спасать. А я и не вижу, от чего спасать.

Когда к Сисою Великому пришел один и сказал: "Отче, я имею непрестанную память Божию, непрестанную молитву", тот ответил ему: "Это не велико, велико, когда ты увидишь себя ниже всей твари". И действительно, бессловесные поступают так, как в их природе написано, а если человек хотя бы один день понаблюдает за собой, то он увидит, кто он есть. А для того чтобы себя увидеть, требуется понуждение себя к тщательному исполнению заповедей Христовых. Сравнивая свою жизнь с Евангелием, я увижу, кто я есть.

В монастыре хорошо, что там есть духовный руководитель, он видит мою душу и мудро помогает мне, чтобы и я увидел ее. Таких мудрых руководителей всегда было немного, а сейчас, может, и вовсе нет. Но в процессе монастырской жизни монахи толкаются друг о друга, задевают острые углы и понемногу чувствуют, что в них есть.

Семейная жизнь дает еще большую возможность видеть, какие страсти в нас живут. Сталкиваются два эго, две лени, два желания, чтобы за ним только ухаживали. Семейная жизнь - это изумительное средство для познания своих страстей. Настоящий христианин вечно будет благодарить Бога за то, что Он дал ему (ей), увидеть, что в душе живет, потому что в семье - ближайшее соприкосновение. Если человек искренне относится к своей вере, то он увидит, какие страсти обладают им, что он с ними справиться не может, что это грозит подчас расколом семейной жизни, трагедией для детей. Причина - только страсть и больше ничего. Казалось бы, зарплату получает, квартира и дача есть, а в семье неизвестно что творится. Почему? Страсть. "Ты не так сказал!" - "А ты не так сделала!"

"Ты не приготовила" - "А ты не сходил в магазин".

Недаром у меня племянник сказал: "Только женившись, я узнал, что такое настоящее счастье, но было уже поздно".

Поэтому я согласен с митрополитом Антонием, что и монашество, и семейная жизнь являются великолепным средством познания себя. А раз познания себя, то и прихода ко Христу, в Котором спасение.

- Мы живем в миру, с женой и детьми, а многие святые уходили в затвор и пустыню, чтобы спасаться. Где та грань, чтобы нам не обидеть окружающих, но и не забыть о своем спасении?

- Приведу вам цитату из Евангелия, которая, может быть, отчасти ответит на ваш вопрос. Помните, юноша спрашивает Спасителя: "Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?" (Мф. 19, 16 и далее). Христос перечисляет ему заповеди: "Не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; люби ближнего твоего, как самого себя". Юноша говорит: "Всё это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне?" Тогда Христос говорит: "Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною". Хочешь спастись - следуй заповедям, а если хочешь быть совершенным, тогда откажись от всего. То есть в Евангелии показаны две различные ступени. Мирские люди должны жить по совести, если это не получается, то искренне каяться. И другой путь монашеский для тех, кто хочет быть совершенным. Потому что, находясь в нашей суете, сутолоке, общаясь с людьми, мы непрерывно согрешаем, осуждение, зависть, ревность, неприязнь не сходит с наших уст. Мы крутимся, бьемся друг о друга в круговороте жизни, колем друг друга и взрываемся.

Один ученый, чтобы написать этимологический словарь, закрылся на два года от всего мира. Только тогда он мог что-то сделать. Никто ничего не мог сделать великого, если он не отдавал всех своих сил только на это дело и не отрекался ото всего прочего. Если человек хочет быть совершенным, ему нужно отречься от всего насколько он может. И тогда насколько же он приобретает возможность совершенствоваться. Вот почему иные уходили в затворы, пустыни, уединение. Их можно назвать "оранжерейными цветками". Посмотрите, какие в оранжереях цветы пышные, никогда таких не вырастить на свежем воздухе. Отшельники создавали себе исключительные, идеальные условия для духовной жизни. Поэтому они и достигали многого, чего нам не под силу. В миру не можем достичь того, чтобы любить всех одинаково или любить врагов своих, говорю "любить" в смысле "сердцем чувствовать". Мы любим их умом, мы можем справедливо относиться к врагу, но чтобы полюбить сердцем - этого не можем. А святые обретали такую любовь (не влюбленность!) ко всему и ко всем, и это было состоянием их души. Каждый, кто хоть однажды был влюблен, знает это необыкновенное состояние души, когда готов все отдать ради любимого. Правильная христианская жизнь при особых условиях приносит потрясающие плоды подвижнику.

Наверное, вы знаете житие Марии Египетской. Это уникальный случай в истории, объяснить его по-человечески невозможно: чтобы после бурной жизни в юности оставить все, одной уйти в пустыню и там пребывать в молитве 17 лет. И это не фантазия, а факт. Значит, мы можем понять, что же было в ее душе такого, почему она оставила мир. Ни голод, ни холод, ни страхи от зверей, ни полное одиночество, ничто не могло ее вывести из пустыни, таково было покаянное состояние ее души. И такое совершенство - максимальное приближение к Богу, Который есть Любовь. Апостол Павел говорит: "Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание" (Гал. 5, 22). Мы, к сожалению, забыли об этих удивительных вещах, которые он перечисляет, мы их не чувствуем, поэтому нам иногда не понятно, как Мария Египетская могла столько лет пробыть в пустыне.

Или другой пример - страдание христианских мучеников, когда десятки, сотни, тысячи и миллионы погибли за триста лет гонений в первые века христианства. Как можно в такое страшное время объявить себя христианином, когда ты знаешь, что за это можешь быть отдан зверям на растерзание или распят? Или, с другой стороны, христианину предлагают лишь бросить горсть зерен на жертвенник идолу, и он свободен, но вдруг тысячи и тысячи людей предпочитают дикую и страшную смерть, но не отрекаются от Христа. Великомученик Евстратий1 по этому поводу сказал: "Эти мучения суть радость рабам Твоим, Господи".

Мы забываем эти категории - любовь и радость. Правильная христианская жизнь и тем более жизнь совершенная, очищая человеческую душу от грязных, нечистых, безумных мыслей, чувств и желаний, делает душу способной к восприятию Бога, и тогда она наполняется неизъяснимой радостью и любовью. Вот что дает совершенство.

Душа, чем больше заполняется хламом, тем меньше в ней полезного. Чем больше балласта, тем меньше доброго груза. Можно наполнить душу мечтами, пустыми мыслями, злобой, неприязнью, и когда она наполняется всякой дрянью, тогда остается мало места для того, что может ее питать. Только многие и не переживают, что нет радости и любви, потому что душа мертвеет.

Поэтому и в нашей мирской жизни мы должны, насколько это возможно, стремиться жить по совести, по Евангелию. И очень важно душой не привязываться к пустым мирским заботам. Нам, конечно, никуда не деться от своих обязанностей, но нужно научиться к ним не привязываться душою.

Вы знаете, кто такой богач в плохом смысле слова? Тот, кто душой приник к мирским ценностям, кто жаждет их, для кого они - цель жизни. И таким богачом может быть последний нищий. В то же время, формально богатый человек может быть нестяжателем. Кстати сказать, чем больше у человека этих привязанностей к земным благам, тем ему труднее умирать. Это нужно знать, потому что перед смертью придется обрезать слишком "толстые веревки". Великое благо быть не привязанным к мирским ценностям, к чужому мнению, поэтому наша задача - бороться с этой привязью, тогда мы достигнем определенной свободы.

- Как остаться истинным христианином в многопопечительной семейной жизни?

- Не думайте, будто монашество духовно выше семейной жизни или семейная жизнь выше монашества. Каждому предложен свой путь. Макарий Египетский, которого называли "земным богом", был послан поучиться у двух замужних женщин, и ушел действительно наученным. Антонию Великому пришлось учиться аскетике у бедного сапожника в Александрии. Поэтому мы не знаем, какой путь духовно выше. Просто монашество дает возможность человеку раскрыть свои духовные возможности без суеты.

Почитайте "Добротолюбие", где святые Отцы пишут, что многие подвижники достигали великих духовных дарований: исцеляли больных, воскрешали мертвых, имели дар предсказания и... кончали очень плохо - самоубийством. Все эти духовные дарования без основания ничто, а основание - способность человека увидеть, зачем ему нужен Христос.

В наше время мы стоим на самом острие вопроса: кто мне нужен - Христос или антихрист? Христос нужен тому, кто никак не может справиться со своим лицемерием, осуждением, завистью, ненавистью, злобою, притворством и так далее. А антихрист нужен тому, у кого болезни не проходят, у кого дочка не так вышла замуж, зарплата мала, квартира мала, а квартплата велика. Наше время приобретает ту остроту выбора, которой раньше не было: кто нам нужен?

Основой принятия Христа является понимание, что человеку не дают покоя его страсти и страстишки. Пока человека не трогают, он внешне хорош, как лужица с кристальной водицей, стоит только палочкой там помешать, такая муть пойдет! Человек страдает, он покоя себе не находит: то в ярости, то в ненависти, то в зависти. Но надо помнить, что со временем и по обстоятельствам эти страсти успокаиваются, но если не будут искоренены при жизни, они по смерти познаются душой во всей силе. Евангелие призывает к борьбе со страстями здесь, потому что когда отнимется тело, ничто не будет мешать страстям непрерывно жечь душу, как огнем. Каяться здесь нужно, пока есть время, не дай Бог умереть с этими страстями, тогда наступит жуткая мука.

И когда мы говорим о суете семейной жизни, нужно помнить, что каждому человеку дается свое, причем не в том смысле, что Бог ему посылает: "Вот тебе - жена, а тебе - мантия", - каждый в себе сознает, что он может, а что не может. Неважно, монах ты или семейный, главное, избрать: Христос или антихрист. Никто из тех, кто не познал своих страстей и не увидел, что он сам с ними не справится, никто христианином стать не может.

Речь вовсе не идет о том, чтобы спать всего четыре часа в сутки, как древние подвижники. Уже Серафим Саровский советовал дивеевским сестрам спать по 6 часов, о то и днем немного отдохнуть. То же и со строгостью поста. В том же Дивеевском монастыре трапезной заведовала суровая монахиня, которая выдавала сестрам по кусочку хлеба; им этого не хватало, и если они просили ее о добавке, она решительно отказывала. Серафим Саровский вызвал ее и сказал: "Нет тебе прощения", и вскоре она, так и не прощенная, умерла. Самое ужасное, что может быть в нашей человеческой жизни - это нарушить закон любви. Исполнить его - вот что требуется от христианина. Семья - великолепное условие для этого, великое благо. Здесь так страстишки друг друга обтесывают, только держись, бывают и искры, и громы с молниями. В семье происходит глубокое познание друг друга и самого себя. О, здесь можно стать настоящим христианином, кушая на здоровье, высыпаясь досыта. Закон таков: ешь, но не объедайся; спи, но не пересыпай; выпей, но не напивайся. Христианство - это не самоистязание, это - брак в Канне Галилейской: Христос пришел туда, и ел, и пил, и пел песни, - нет сомнения, хотя об этом не написано, но в углу Он не сидел.

Так что не беспокойтесь, семейная жизнь - это такое же великолепное средство для осуществления христианства в себе, как и монашество. И что из них выше, знает только Бог.

1 Четьи Минеи свт. Димитрия Ростовского на 13 декабря, или см. свт Игнатий (Брянчанинов). Аскетические опыты, т.1. Размышление о вере.

http://www.russned.ru/stats/1741

Перед каждым православным человеком в определенный момент встает вопрос, какой путь выбрать: семейной жизни или монашества? О том, как его разрешить и каковы эти пути, говорил преподобный Паисий Святогорец, чьи наставления представлены вашему вниманию в этой статье.

Худ. Владимир Егорович Маковский

Каждый человек, достигнув определенного возраста, оказывается на жизненном распутье и, порой, не знает, что ему выбрать: путь семейной жизни или монашества. Старец Паисий Святогорец старался помочь таким людям и напоминал, что в первую очередь необходимо для самого себя понять, каково предназначение человека. По его словам, всегда нужно помнить, что смысл жизни состоит в том, чтобы достичь Царствия Небесного, куда ведут два благословенных Богом пути. Оба эти пути разные, но ведут к одной цели. Самое главное, чтобы идущий по одной дорожке не осуждал того, кто идет по другой. Сами по себе монашество или семейная жизнь не делают человека святым, наследником вожделенного рая. На обоих этих путях встречаются свои горечи и беды. Только личное любочестие и усердное стремление подвизаться добрым подвигом освящают монаха либо семьянина. Отец Паисий говорил: «Ему хочется вступить в брак? Пусть женится, но с усердием постарается стать добрым главой семьи и жить свято. Ему хочется принять монашество? Пусть уходит в монахи, но усердно старается стать монахом хорошим» .

«Смысл жизни состоит в том, чтобы достичь Царствия Небесного, куда ведут два благословенных Богом пути. Оба эти пути разные, но ведут к одной цели».

Человеку, идущему в монастырь, следует убедиться, что желания его исключительно направлены на то, чтобы послужить Богу, а не удовлетворить собственным эгоистичным мыслям, навеянным гордостью. Ибо если он не создал семью из-за того, что в молодости предавался плотским страстям, а теперь, устав от разнузданной жизни, поспешно становится монахом, весьма сомнительно, что в монастыре такой человек сможет заполнить пустоту своего сердца.

Главное, чтобы молодые люди делали свой выбор решительно и не имели в себе гордости и эгоизма. Потому что иногда молодежь считает себя какой-то особенной и бережет себя для чего-то исключительного, не такого, как у всех. «Можно подумать, что они золотые и боятся, что их - словно простую железку - используют в железобетонной конструкции» , - говорил старец.

Некоторые боятся сделать выбор, потому что считают нынешнее время тяжелым. Старец на это говорил, что данная позиция неправильна, потому что если имеешь доверие ко Христу, то ничего не страшно.

«Молодым людям нужно постараться избежать поверхностной восторженности от монашества или семейной жизни»

Не стоит забывать, что время юности летит чрезвычайно быстро. Поэтому молодым людям лучше не стоять в нерешительности на распутье, а выбирать бракили монашество в соответствии со своими призванием, расположением и склонностями, не откладывая решение на потом. Чем человек становится старше, тем сложнее ему сделать выбор, особенно после тридцати лет, когда характер уже сформировался, а жизненный опыт заставляет действовать с оглядкой на трудности, которые сопутствуют обоим путям, в то время как молодые люди умеют отчасти закрывать на них глаза. Однако знание трудностей и скорбей, которые встречаются на обоих этих путях, необходимо, ибо оно может помочь избежать поверхностной восторженности как от монашества, так и от семейной жизни. Итак, каковы эти пути?

Монашеский путь

Монашество - это особый благодатный путь, на который человека призывает сам Бог.Старец Паисий много писал о том, в чем заключается глубокий смысл монашества в Православной Церкви. Монах уходит далеко-далеко от мира, потому что он любит мир и хочет помочь ему своей молитвой. Он уходит оттуда, где его молитве может что-то помешать, и идет туда, где сможет совершать молитву чистую и непрестанную за весь мир. Если человек мирской, оказывая кому-то благодеяние, помогает пачкой крупы или парой сапог, то монах своим непрестанным молитвенным стоянием оказывает материальную помощь всему миру, так как Благой Бог по его смиренной молитве дает нуждающимся пропитание. Великий постриг. 1898, худ. Нестеров Михаил Некоторые утверждают, что монахи -лентяи и нечего не делают, не приносят пользы миру. Но старец напоминал, что еще до того, как стать монахами, они уходят из мира, раздавая нуждающимся свое мирское имущество, которое им больше не нужно. Таким образом, они приносят огромную пользу тем, кто нуждается, живя в миру.

«Молодому человеку или девушке перед вступлением в монастырь необходимо внутренне повзрослеть»

Тому, кто выбрал путь монашества, важно до конца овладеть своим сердцем, чтобы в нем не было каких-либо чувств к какой-либо девушке (юноше). То есть, избирая монашество, молодой человек или девушка не должны иметь ни капли сомнения. При этом необходимо отличать сердечные чувства, присутствие которых закрывает вход в монастырь, от обычной плотской брани, которая не является препятствием к вступлению на монашеский путь.

Послушнику необходимо забыть мир и все мирское. Для этого он будет обязан избегать встреч с людьми мирскими, с посетителями и родственниками.

Молодому человеку или девушке перед вступлением в монастырь необходимо внутренне повзрослеть. Потому что каждый монах (или монахиня) призывается к тому, чтобы иметь отеческую любовь к приходящим за советом из мира. Также необходимо быть внимательными к младшим монахам (монахиням). Это важно, потому как монах не повзрослевший всегда будет требовать заботы о себе, а заботиться об окружающих, как ему и полагается, не станет.
Духовное окормление, худ. Навозов Василий Иванович После поступления в монастырь новоначальному послушнику, а впоследствии и иноку, не следует обольщаться тем, что он меняется внешне. Особоевнимание он должен уделить своему внутреннему изменению - преображению. В этом отношении поучительными являются слова старца Паисия о самом себе: «Величайший мой враг - возношение монашеским званием. Горе монаху, который только меняет имя , и затем не обретает безмолвия, и вообще начинает воображать о себе такие вещи, которых нет в действительности» .

В отличие от христиан в миру, монашествующие обязаны творить молитву непрестанно. Каждое искушение от диавола инок должен использовать как повод для молитвы. Необходимо молиться о том, чтобы Господь помог победить страсти.

«Жизнь монаха есть жертва. Это суть монашества»

Поскольку у монаха нет мирских обязанностей, он обязан развивать в себе великую жертвенность. Он всегда и везде должен быть готов принести себя в жертву во имя Христа. Старец Паисий часто повторял в своих беседах, что жизнь монаха есть жертва. Это суть монашества. Монах должен, принимая постриг, решиться на смерть. Тогда в трудную минуту инок и со страхом справится, и от Христа не отречется, и легко отдаст себя на мучения. В этом смысле монах должен быть всегда готов к мученичеству.

Путь семейной жизни

Если же молодой человек принял решение жениться, то ему предстоит непростое дело - выбор невесты. Отец Паисий давал юношам советы, на что, прежде всего, необходимо обращать внимание, выбирая спутницу жизни.

По словам старца, самое главное, чтобы девушка, будущая жена, была по сердцу. Кроме того, хорошо, чтобы она обладала такими качествами, как простота, смирение, надежность, мужество, чтобы имела страх Божий.
Венчание в православной церкви, худ. Андрей Карташов. Говоря о характере будущей невесты, отец Паисий замечал, что молодому человеку не стоит искать себе вторую половинку с таким же характером, как у него. Лучше, когда у невесты склад, нрав и характер отличаются. Потому что разные характеры будущих мужа и жены дополняют друг друга, из чего и складывается семейное счастье. Например, муж решительный, а жена нет. В таком случае муж будет принимать решения в экстремальной ситуации и поможет жене преодолеть ее неуместную рассудительность, а жена во время опасности сможет «затормозить» неосторожную пылкость мужа. Таким образом, семья всегда будет оставаться крепкой. Старец приводил такой наглядный пример: «В автомобиле необходимы обе педали: и газ, и тормоз, чтобы вовремя остановиться. Если бы у машины был один тормоз, она не двинулась бы с места, а если бы у нее имелся только акселератор, то она не могла бы остановиться» . Кроме того, разница в характерах супругов дает возможность детям находиться в состоянии равновесия: строгость отца держит детей в узде, а доброта матери помогает им свободно развиваться. Поэтому ни жениху, ни невесте ни в коем случае не надо ломать свой характер - просто его надо начать правильно использовать, так, чтобы он приносил пользу семье.

«Самое главное, чтобы девушка, будущая жена, была по сердцу»

Старец Паисий настаивал на том, что период между предложением и венчанием не должен быть слишком долгим. В это время необходимо сохранить девство и целомудренное отношение друг к другу. Очень важно этому учиться с самого начала, тогда будет возможно избегать многих болезненных моментов во взаимоотношениях в дальнейшей семейной жизни.

Нет на земле вещи сложнее, чем человеческие взаимоотношения. А взаимоотношения между мужем и женой вдвойне сложны.Мужу и жене необходимо усвоить и явить в своей жизни все те добродетели, которыенеобходимы всем православным христианам. В основании жизни супругов, в сердцевине их взаимоотношений, всегда должны быть: любовь и смирение, духовное благородство, жертвенность, терпение, которое начинается с любви и боли за близкого человека, постоянное возделывание добрых, кротких помыслов. Терпение нужно, чтобы терпеть причуды друг друга и хранить семью от распада. Смирение - чтобы быть снисходительными к недостаткам и немощам супруга. Хорошо, когда у супругов есть, как выражался старец, «добрая ссора», то есть когда супруги постоянно стремятся перехватить обязанности друг друга, больше потрудиться, чтобы другой мог больше отдохнуть. Когда у старца спрашивали, кто в семье должен заниматьсядомашними делами, он отвечал: «Кто успевает первым, тот приобретает... » .
Худ. Панов Эдуард. Также очень способствует доброй атмосфере в семье ежедневное чтение и знание Евангелия и стремление воплотить его в семейной жизни.

Муж должен любить жену. Эта любовь должна быть такой сильной и полной, чтобы она могла переливаться через край и передаваться всем окружающим. Жена же, в свою очередь, обязана чтить мужа. Это почтение даже должно переходить в некое благоговение, как перед святыней. Потому что для любой жены муж является святыней. Жене ни в коем случае не следует перечить мужу, потому что это развязный нрав, недостойный истинной христианки.Если супруги имеют такие глубокие чувства любви друг к другу, то они чувствуют близость даже на расстоянии. А если таких чувств нет, то они будут далеки друг от друга, даже находясь рядом.Однако, старец Паисий предостерегает всех супругов, что любить мужа или жену нельзя больше Бога. Такая искаженная любовь приводит к разводам. Люди не понимают, почему сначала они жили душа в душу, а потом их отношения резко разладились, и ничего не остается, кроме как развестись.

Так же причиной развода нередко становится измена одного из супругов. Однако в таких случаях старец уговаривал пострадавшую сторону изо всех сил терпеть, молиться,насколько возможно, вести себя по-доброму с тем, кто изменил, и до развода не доводить, потому что предельная любовь, терпение, сострадание потерпевшей стороны возвращают виновного на добрый путь, так как его(или ее) сердце размягчается, видя такую преданность.

Об измене старец Паисий говорит то же самое, что о несправедливости. То есть, что к ней следует относиться духовно. Супруг(или супруга) в любой ситуации не должен говорить: «Я прав». Супруги, даже будучи правыми, не имеют права быть правыми. Они всегда должны стремиться доставить покой другому.

Рождение детей - это благословение Божие. Поэтому не стоит строить своих планов, а лучше всего возложить проблему деторождения на Бога. Сейчас немало семей подвергается такому испытанию, как бесплодие. Старец считал, что причин этому может быть много. Иногда бесплодие постигает тех женщин, которые, когда у нихбыло здоровье, чтобы рожать, привередничали и не хотели замуж. А выйдя замуж уже в преклонном возрасте, не могли зачать и родить ребенка. Но не всегдабесплодие является последствием греховной, неправильной жизни. У Господа для каждого человека приготовлен свой план спасения. Поэтому Бог кому-то сразу дает ребеночка, а кому-то медлит дать. На все Воля Божия. «Супруги всегда должны быть готовы принять в свою жизнь волю Божию. Бог не оставляет человека, который с доверием вручает себя Ему» . Супружеская пара к тому, что у нее нет детей, должна относиться с большим смирением, потому что Бог, «видя, что у супругов, испытывающих трудности в связи с рождением детей, есть смирение, ...может не только дать им ребенка, но и сделать их многодетными» .

«Муж должен любить жену. Эта любовь должна быть такой сильной и полной, чтобы она могла переливаться через край и передаваться всем окружающим»

Тем, у кого своих детей нет, надо, например, помогать какому-нибудь нуждающемуся в помощи ребенку, когда появляется возможность. Старец очень жалел бездетных женщин, потому что любовь, которую Господь заложил в их сердца, не находит себе выхода. Он учил, что надо извлекать духовную пользу из сложившейся ситуации. Например, заняться благотворительностью, помогать тем, кто в нужде. Женское сердце обязательно должно направлять любовь, которая в него заложена, на какое-то дело.

И вообще в семье нужно довольствоваться малым и оказывать милостыню нуждающимся. Старец Паисий говорил: «Подавая милостыню тем, кто испытывает нужду, человек помогает и самому себе, и своей семье» .

Кроме того, ежедневно в семье должно совершаться молитвенное правило. Родителям хорошо хоть какое-то время молиться вместе. Детям тоже необходимо присутствовать на молитве, но давить на них не следует - продолжительность детской молитвы зависит от возраста. В семье очень важно всем вместе садиться за стол, перед едой обязательно надо читать молитву. Если же у супругов разное духовное развитие, им следует подстраиваться друг под друга и вместе стремиться к совершенству с рассуждением.

Сам отец Паисий именно молитвой больше всего помогал людям, и семейным, и монашествующим, но вместе с тем и наставлял приходящих к нему. И слова преподобного старца оказывают огромную помощь многим людям по сей день.
Паисий Святогорец, старец. Свидетельство паломников. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2011. - С. 81.

Паисий Святогорец, старец. Слово о родителях и их обязанностях. М.: Святая Гора, 2011. - С. 14.

Там же. - С. 15.

Паисий Святогорец, старец. Слова. Т. IV. Семейная жизнь. М.: Святая Гора, 2001. - С. 165.