В Москву на премьеру фильма "Стартрек: Возмездие" приезжал режиссер Джей Джей Абрамс вместе с актерами, в числе которых и исполнитель роли Спока открытый гей Закари Куинто. Именно благодаря сериалу Star Trek появилось такое явление, как слэш.

Спок рассказывал, что на Вулкане женщины красивые, - сказал Петров и покраснел.
Да что ты говоришь? То-то он сам живет с капитаном Кирком.
Фанфик про Первого и Второго полярников, автор Korsi

Мало кто, наверное, не слышал о таком явлении, как фанфикшен, а также о слэше - его частной, но при этом доминирующей категории. Слэш в наше время пишут о ком угодно. В Интернете можно найти истории о горячей и страстной любви Гарри Поттера и Драко Малфоя, Шерлока Холмса и доктора Уотсона, Магнето и профессора Ксавье, Глеба Жеглова и Володи Шарапова, Кроша и Ежика из "Смешариков", Первого и Второго полярника из рекламы "Нескафе" и даже - страшно подумать - самых высокопоставленных политических деятелей нашей и других стран.

Ни для кого также не секрет, что слэш по большей части пишут женщины - по своим, женским, причинам, в которые мы сейчас не будем углубляться, их волнует, заводит и привлекает идея "сослэшить" двух полюбившихся персонажей или реальных людей мужского пола, заставить их перейти от крепкой мужской дружбы или не менее крепкой мужской ненависти к страстным поцелуям и горячему сексу.

Впрочем, хоть женщины и составляют подавляющее большинство читателей и писателей фанфикшена, все-таки есть среди его авторов (а еще больше - среди читателей) и мужчины: в основном геи, но, что самое удивительное, встречаются иногда и гетеросексуалы. Один из последних, Генри Дженкинс - человек, занявшийся серьезным исследованием, такого явления, как слэш, написал однажды, в своей статье "Признания мужчины-поклонника слэша":

• "Когда я пытаюсь объяснить cлэш тем, кто не является его поклонниками, я часто ссылаюсь на один момент в Star Trek II: The Wrath of Khan("Звездный Путь II. Гнев Хана"): когда Спок умирает и там стоит Кирк, двух давних друзей разделяет стеклянная стена. Они оба тянутся друг к другу, их руки давят на стекло, пытаясь установить физический контакт. У них обоих так много того, что они хотят сказать, и так мало времени, чтобы сказать это. Спок называет Кирка своим другом, это самое полное выражение их чувств во всех сериях. Почти все, кто наблюдает эту сцену, чувствуют страсть, которую разделяют эти двое мужчин, жажду чего-то большего, чем то, что им позволено. И я говорю моим слушателям-неслэшерам: слэш - то, что случается, когда вы убираете стекло. Стеклянная стена, как я понимаю, чаще социальная, а не физическая; стеклянная стена представляет те аспекты традиционной мужественности, которые мешают эмоциональной выразительности или физической близости между мужчинами, те аспекты, которые блокируют возможность истинной мужской дружбы. Слэш - то, что случается, когда вы убираете эти барьеры и воображаете, на что мог бы быть похожим новый вид мужской дружбы. Одна из самых захватывающих вещей в слэше - то, что он учит нас, как различить признаки эмоциональной заботы под всеми масками, которыми традиционная мужская культура пытается подавить или скрыть эти чувства".

Star Trek, 1960-e...

Это интересное, эмоциональное и внятное объяснение Генри Дженкинса подводит нас к основной теме статьи - когда же и почему вообще зародилось такое явление, как слэш. Для того чтобы отследить истоки его появления, нам надо перенестись в сентябрь 1966 года, когда на телеэкраны Америки вышло новое телевизионное шоу "Стар Трек". Главными героями в этом шоу были вышеупомянутые Дженкинсом капитан Джеймс Т. Кирк и его старший помощник, получеловек-полувулканец Спок. В "Стар Треке" было множество других героев, но это двое были центральными, именно им и их отношениям отводилась львиная доля экранного времени, именно на них камера чаще всего останавливалась крупным планом, фиксируя зачастую такие выразительные взгляды, улыбки и жесты, что зрителям шоу уже тогда, во второй половине шестидесятых, далеко не всегда легко можно было интерпретировать их как исключительно дружеские.

Приведем для иллюстрации одну сценку из первого сезона, то есть появившуюся на телеэкранах уже в том же, 1966 году. Кирк сидит на мостике космического корабля в своем капитанском кресле. Рядом с ним, чуть позади, стоит Спок. Еще сзади находится молодая старшина, помощница капитана, но Кирк ее не видит. Кирк говорит слегка игривым тоном, что у него побаливает спина и не помешал бы массаж. Старшина тут же начинает массировать ему спину, Кирк по-кошачьи выгибается и, блаженно улыбаясь, начинает говорить: "Спасибо, мистер Сп...", но тут видит Спока, понимает, что это вовсе не старший помощник делает ему массаж, меняется в лице и холодно произносит: "Достаточно, старшина".

Star Trek, 1960-e...

Подобных сцен в семидесяти девяти сериях шоу не одна и не две. На ю-тубе легко можно найти множество нарезок из "самых слэшных моментов между Кирком и Споком" - их, как правило, набирается на несколько роликов, потому что в стандартные десять минут они не влезают. В определенный момент, видимо, количество подтекста, скрытого за публичными заверениями персонажей (что они друг другу братья и самые близкие существа во Вселенной); замечаниями посторонних наблюдателей (вроде: "Ваше [Спока] место - рядом с ним [Кирком], так всегда было и всегда будет" или "Капитан пытается установить контакт со своим вулканцем. Эти существа способны на настоящую привязанность"), превысило критическую массу и вылилось в первые любовные истории, сочиненные женщинами-фанатами об этих двух персонажах. Исследования установили, что слэш по "Стар Треку" (и слэш вообще, потому что раньше такого явления не существовало) зародился в Англии еще в конце 60-х, где фанатки начали писать свои истории и обмениваться ими друг с другом. Очень быстро он перекинулся и за океан, в Америку.

Конечно, в те времена, когда еще не появился Интернет, все было гораздо сложнее, и тем не менее изобретательные поклонники находили пути коммуникации и обмена творчеством. Для общения и объединения фанатов начали проводиться съезды любителей сериала - конвенты, а также публиковаться на средства фанатов и их усилиями журналы - фанзины. В одном из таких фанзинов в 1974 году и была опубликована самая первая слэшная история про Кирка со Споком, которая называлась "Миг вне времени". Это была очень короткая история, скорее, бессюжетная эротическая зарисовка, к тому же в ней не назывались имена действующих лиц, но было понятно, что написана она про Кирка и Спока. История эта вызвала в среде поклонников настоящий фурор. Одни начали бурно возмущаться - "как же так можно было осквернить чистую мужскую дружбу", другие, наоборот, почувствовали себя так, словно открыли новую планету; поняли, что это именно то, чего им не хватало в отношениях главных героев. У автора-первопроходца тут же появились последовательницы, и очень скоро такому явлению, как фанатские истории о любви Кирка и Спока, потребовалось короткое название. Их стали называть Кирк/Спок, или просто К/С, а затем эта косая черта, слэш, разделявшая имена двух героев, зажила своей, отдельной жизнью и превратилась в значимое явление, охватывающее огромное количество людей - писателей, читателей, переводчиков и практически все популярные книги, фильмы, сериалы, игры, комиксы и т.д. и т.п.

Как уже говорилось в начале статьи, слэшить сейчас могут кого угодно с кем угодно - хоть Хрюшу со Степашкой и Лунтика с Кузей, хоть Ягудина с Плющенко, хоть Фандорина с Масой, хоть Дамблдора со Снейпом. Но во всем этом невероятном разнообразии слэшных пейрингов старый добрый (и самый первый!) К/С по-прежнему остается невероятно популярным. Во многом сохранению его популярности поспособствовали шесть полнометражных фильмов, вышедших в период с 1979 по 1991 год, - в них отношения Кирка и Спока вышли за пределы флирта и переглядываний и приобрели поистине драматическую и эпическую форму истории любви, которая сильнее смерти (если соберетесь смотреть эти фильмы, не забудьте запастись большим количеством упаковок носовых платков - они вам пригодятся!).

Потом Линделоф, правда, пояснил, что "выражался фигурально", ну да слэшеры-то - они, конечно, знают лучше.

Это феерично.

Стар Трек в диалогах. (с) strong_raven

*1967*
Родденберри: Леонард, не хочешь ли поучаствовать в параде в образе мистера Спока? Естественно, за деньги.
Нимой: (двое детей, жена, оранжерея недостроена) Конечно.
Фанаты: А-а-а, мистер Спок!!!
Нимой: (прикрывает обнаженное тело остатками формы) Похоже, я недооценил фанатов.


*1968*
Телебосс: Мы закрываем этот никому не нужный сериал.
Фанаты: Что-что-что?
Телебосс: То есть продлеваем его на третий сезон.
Фанаты: То-то же.


*Начало 1970-х*
Нимой (после спектакля): О, сколько фанатов! Наверное, я хорошо сыграл Холмса.
Фанаты: А-а-а, мистер Спок!!!
Нимой: Я НЕ СПОК!!!

*Конец 1970-х*
Парамаунт: О, похоже, фантастика может приносить большие деньги! (отсчитывает деньги на полнометражный фильм)
Режиссер: Этих денег хватит, чтобы снять „Энтерпрайз” сзади, спереди и сбоку! Еще и выход из доков покажем!
Родденберри: Не забудьте про дружбу Кирка и Спока, я вот даже специальное слово придумал: t’hy’la. Правда здорово?
Фанаты: Ага.
Фанаты-слэшеры: Так вот как это называется!

*Начало 1980-х*
Фанаты: Нет! Нет! Нееет!
Нимой: Я не Спок! Я не Спок! Ура!
Парамаунт: Подождите. Кассовые сборы...
Ник Мейер: А я как знал. Мы тут оставили лазейку.
Фанаты: То-то же.
Нимой: Чур я буду режиссером.


*Середина 1980-х*
Нимой: Мы разрушим „Энтерпрайз”, но спасем меня. Я сказал „меня”? О Боже.
Фанаты: Ура!!! Boldly go!!!
Фанаты-слэшеры: Кирк несет Спока на руках! По-моему, он целует его в плечо! Орфей и Эвридика!!! Ура!

*Конец 1980-х*
Нимой: Я снимаюсь в Стар Треке с 1964 года. Не пропустил ни одной серии. Режиссировал два фильма. Кто я после этого?
Спок: Ты Спок.
Нимой: Логично.
Шатнер: Чур я режиссер.
Фанаты: Get a life? Ну-ну.


*Начало 1990-х*
Родденберри: Повсюду Стар Трек. Тут - „Неоткрытая страна”, там - ТНГ, здесь - конвенции... Я сделал в этой жизни все (умирает).
Нимой: Пора и нам с тобой, Билл, на пенсию.
Шатнер: Как это? А конвенции? 20 долларов за автограф, 100 долларов за фото. Да я еще книгу напишу!
Нимой: А я расскажу всем про велосипед.
Шатнер: Ты уже сто раз рассказывал.
Нимой: Лишний раз не вредно.
Шатнер: А я тебя опять поцелую в ухо.
Нимой: Брось свои шуточки, Билл. Про нас и так черт знает что думают.
Фанаты: Ага. Фанзинчик не подпишете?


*1990-е - 2000-е*
Нимой: А теперь я расскажу про...
Шатнер: (душит Нимоя в объятиях) Нет, это я расскажу вам про свою новую книгу.

*2007*
Парамаунт: Посмотрим, что можно выжать из этой франшизы.
Абрамс: Я сделаю конфетку. Немного „Звездных войн”, злодей в татуировках, роды в космосе, поцелуй в турболифте и удушение на мостике. Как вам?
Парамаунт: А кто кого будет душить?
Абрамс: Спок Кирка.
Парамаунт: А целовать?
Абрамс: На что вы намекаете?

*ST-2009*
Пайн: Я Кирк.
Квинто: Я Спок.
Абрамс: Это альтернативная вселенная.
Фанаты-новички: А-а-а!
Нимой: Живите долго и процветайте!
Фанаты: А-а-а, мистер Спок!!!


*После ST-2009*
Шатнер: Фильм ни о чем.
Нимой: Я там снимался.
Шатнер: Ну извини (обнимаются и целуются).
Фанаты: Новички, слушайте. Дело было так…
Фанаты-новички: Кирк/Спок! NC-17, R, MPREG, angst, dubcon, hurt-comfort, fluff, BDSM! LOVE! LOVE! LOVE!
Часть фанатов-новичков: Как? Как там все было?
Другие фанаты-новички: Спок/Ухура! Маккой/Чехов! Вайнона/Аманда!
Фанаты-старики: О Боже.
Квинто: Крис, мы подзаработали на этой фигне.
Пайн: Точно (похлопывает Квинто по плечу).
Фанаты-рпс: Мы назовем это Пинто.
Квинто: Я гей.
Фанаты-рпс: Мечты сбываются.

*ST-2013*
Спок: Боже мой, Джим, жизнь моя, судьба моя, не умирай! (слова не слышны за тремя ручьями слез).
Джим: умирает.
Триббл: Погодите-ка.
Фанаты: AWWW! Эмоции! Кирк/Спок! NC-17, R, MPREG, angst, hurt-comfort, fluff, BDSM! LOVE! LOVE! LOVE!

*Промо-тур*
Квинто: Крис, дорогой, умница, красавец, бомбейская лазурь, сапфир, Марианская впадина! Обнимемся?
Пайн: Конечно.
Фанаты: AWWW! Пинто! NC-17, R, секс в гримерке, секс на съемочной площадке, в гостинице, в Москве, fluff, BDSM! LOVE! LOVE!

Дьяволу нужны праведные души,
он находит истинное наслаждение в том, чтобы искушать именно их.
(«Для фортепиано соло»)
Андре Моруа

Джим шел, не оглядываясь, он чувствовал взгляд Спока, слышал ворчание Маккоя и радостный голос Чехова в звенящем чистом воздухе. Знойное влажное лето на Икаре 6, рутинная нудная экспедиция, и внезапно после очередного холма - это огромное поле. Пестрые цветы на мятной траве, терпкий пряный аромат, напоминающий квинтэссенцию жаркого лета в Айове. Раскаленная бликами солнца роса, запах озона, удивительная тишина. Зеркальное, спокойное озеро, в глади таящее облака.
Умиротворение оседало в сердцах, во взглядах уставших людей.
- Привал, Спок. Отдохнем.
Коммандер кивнул, солнце плясало в темном порядке волос. И Джим понял, как это много. Солнце. Ветер. Молодость.
Просто быть, идти, иметь цель, прикасаться к этим дивным цветам – это так много. Так хорошо.
Штабная работа была не для Кирка, а вот научно-исследовательские экспедиции к краям миров, опасность, риск, приятное удовлетворение от проделанной работы, ощущение команды, целостности подходили идеально, и все это Джим бы никогда не променял на большой стол в белом кабинете Звездного Флота. Раньше он спрашивал себя, как Пайк смог сработаться с автономным ящиком бортового компьютера, слишком флегматичным, слишком рассудительным, и при этом иногда слишком живым. Эмоции в Споке напоминали породистых лошадей, удержать их в узде могла только властная рука хозяина. Губы Кирка тронула теплая улыбка. Если бы Спок знал в тот момент, какому сравнению подвергается, это, без сомнения, возмутило бы его сверхточный разум. Еще одна улыбка коснулась губ, в ней не было радости, только осознание. Словно тень, она затронула глаза, и Джим чуть сощурился, изучая падд в руке, он не хотел, чтобы его команда видела, как выглядит одиночество на лице их капитана.
Спок стоял по пояс в алых цветах, прямой, вытянутый по струнке, будто на плацу, равнодушный к красоте этого мира или, быть может, не желающий проявить эмоции. А Чехов рвал цветы, краснея под взглядом доктора Маккоя, улыбаясь и что-то снова говоря про русских.
Джим глядел на свою команду, привычную, узнаваемую в манерах до мелочей, и неосознанно старался запомнить этот момент.
Он знал: заканчивается первая пятилетняя миссия. Сумеет ли он отстоять свой борт, получить вторую и уйти снова на короткие пять лет свободы туда, куда не ступала нога человека, бюрократа и где не было места политическим интригам и борьбе за кресло капитана звездолета. Вдох дался тяжело. Джим сидел, ссутулившись, на горячем камне, посреди рая миров, и все казалось мимолетным, далеким и невозможным.
Как и желание оставить у себя на второй срок старпома. Его заявление об отпуске и списании с борта Кирк хранил в нагрудном кармане. Сложно не чувствовать потери, когда она словно сотня острых маленьких игл в сердце. Возможно, оно стало слишком мягким, слишком привязчивым. Возможно, оно уже не принадлежало одному человеку. Но кого волнуют эти «возможно»? Кому нужны невеселые мысли того, кто наделен золотыми нашивками?
Поэтому Кирк просмотрел падд и начал стандартную процедуру проверки.
- Ну что там, мистер Спок?
- Как мы и просчитывали с орбиты, эта планета имеет все шансы быть обитаемой, капитан.
- Боунс?
Спок удивленно вскинул бровь, когда капитан перебил его доклад. Он обернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как доктор падает на колени. Что-то тревожно свистнуло у самого уха, и вулканец дернулся от вспышки боли. Он успел вынуть дротик и посмотреть на него, прежде чем тьма наползла на зрачок, приближая землю, в ее алом мареве.
:::
- Пейте капитан, - коммандер придерживал голову Джима, смачивая губы водой.
- Что… - язык ворочался во рту как после похмелья. Кирк пил какое-то время, позволяя себе почувствовать солоноватость воды и легкое головокружение. Он знал, что в порядке. Относительном. Действие транквилизатора должно было уже закончиться.
- Что случилось? – Джим моргнул и огляделся. В камере спали на полу Боунс и Чехов. Свет падал на их лица сквозь решетку. Клетка не позволяла встать в полный рост. Она стояла на палящем солнце, в яме искусственного происхождения. Темные края земли, обложенные камнями, мешали видеть, что там за пределами новоявленной тюрьмы.
- Они что, дикари…?
Спок молчал какое-то время, затем кивнул.
- Вероятность положительного ответа на ваш вопрос без проведения дополнительного исследования - более восьмидесяти процентов. Так что - да, я оцениваю уровень развития этой цивилизации ниже ступени техногенного класса. Однако умение выплавлять прочную сталь - взять, к примеру, эту решетку приводит к выводам…
Его монотонный отчет, прервали высокие голоса стражи, спускающейся к ним по ступеням. Увидев раскрашенные лица и странную одежду, Кирк понял, что по части переговоров им будет сложно. Они однозначно не говорили на федеративном стандарте. Но хотя бы были похожи на людей.
- Они оставили нам воду, - прошептал Кирк, оценивая взглядом того, кто вышел вперед и ткнул в него пальцем.
- Фляга не является оружием, забирать ее могло не быть необходимости, - так же тихо ответил Спок.
Джим подумал в этот момент, что только педантичный вулканец взял с собой воду. Ведь они уходили всего на пару часов.
- Как скоро нас начнут искать?
- Уже должны начать, капитан. Но это место, возможно, экранирует любые сигналы. Здесь высокий выброс железной руды на поверхности, и есть примеси других металлов. Мы сканировали эту местность с орбиты, и сигнал не пробился.
- Чего он хочет от меня? Этот тип…
- Вероятно, чтобы вы выползли из клетки, капитан.
Кирк посмотрел на Спока. Доля иронии, прозвучавшая в его голосе, была отблеском далеких пожаров где-то под сердцем. Если оно у него было, это сердце. Джим знал, что не ошибается – этот вулканец чувствовал, под маской ежедневного легкого сарказма скрывая усталость и одиночество. И, если бы жизнь сложилась по-другому, Кирк бы рискнул разделить все это. Но были условности, факты, рутина. И он молчал.
Посмотрев на ждущего его человека со странным веником перьев на голове, Джим вздохнул. Когда вы застряли в плену у дикарей, лучше всего иметь рассудительную голову. И, желательно, не одну. Он кивнул Споку, подмечая легкий зеленоватый след на шее от дротика, взъерошенную прическу и незнакомые тени под глазами. Его старпом был также отравлен, но проснулся раньше других. Вулканская выносливость?
Кирк ободряюще глянул в темные глаза. Ему хотелось бы, сказать что-то хорошее, вместо стандартного «Спасибо, коммандер». Но, вместо скользящих в голове образов и слов, человек произнес то единственное, что мог себе позволить.

Разбудите остальных.

Команде нужен был капитан. Прежде всего.
Спок кивнул, а Джим пополз к выходу из клетки. Первым, что бросилось ему в глаза, когда он вышел на уровень поверхности, был дивный каменный город, серебристо-белый в лучах заходящего солнца. В голове мерно стучал пульс, то ли от яда, то ли от дня на солнцепеке. Кирк с удовольствием размял бы сейчас плечи и ноги, но их собственные фазеры и кое-что еще, напоминающее огнестрельное оружие прошлого, смотрело ему прямо в живот. Пришлось забыть о дискомфорте и глянуть в глаза икарцам.
За дикарями стояли люди в белых тогах, с вызолоченной кожей. Смотря на их высокие скулы и миндалевидные глаза, Кирк подумал, что просчитаться мог даже Спок. В этих глазах был интеллект, понимание и сила. Он чувствовал, как она вибрировала над кожей, заставляя волоски подниматься, будто от тока. Это было общество телепатов, вероятно управляющих другими, низшими расами на планете.
- Капитан Кирк, звездолет «Энтерпрайз».
Они просто смотрели на него, касались, будто руками, его разума, выбирая картинки из прошлого, чувства из настоящего, стараясь подсмотреть за эмоциями не на лице человека, а в его голове.
Джим невольно сделал шаг назад. Чужая воля угнетала, пригибала к земле, ставила на колени. Она окутывала, словно шлейф невидимых нитей, и от усилия устоять на ногах Кирк взмок.
- Нам нужен ваш корабль, капитан, - кто-то будто вложил эту мысль в голову как пирог в печь. Она билась чужой энергетикой как нечто нечеловеческое в мозгу, заставляя жмуриться от боли. Джим старался просто дышать. Элементарные вещи давались нерационально сложно. Стоять прямо. Понимать что происходит.
- Для чего? – сумел ответить Кирк, перед тем, как его вырвало. Спазмы скрутили желудок до того, как он смог перебороть себя, мозг отдал приказ, но слишком медленно, как перегруженный канал связи. Когда человек выпрямился, чужое присутствие стало менее заметным. Джиму дали шанс говорить снова.
- Он может отвезти нас к другим мирам, и там мы обретем больше, чем у нас есть сейчас. Это разумный способ развития цивилизации. Нам нужны новые источники энергии и рабы для следующих поколений. И вы отдадите нам свой звездолет.
Абсолютное спокойствие, ощущаемое Кирком, дало понять ему что, по сути, икарцы считают вопрос решенным. Смотря в их светло-голубые глаза, Джим ответил «нет».
Двумя часами позже он бы отдал половину своей жизни за возможность иметь право ответить по-другому.
Но такого права не было. Его нет ни у одного капитана звездолета. Никогда.
:::
- Я хотел сказать тебе, - Кирк бормотал тихо, как говорят больные в бреду. – Хотел сказать…
- Не тратьте силы, капитан, - Спок сидел, рядом подогнув ноги пока Джим спал, просыпался и снова проваливался в сон. В тот вечер они наделили его кошмарами, сюрреалистическими картинами глупых детских страхов, которые можно достать из темного мешка сознания и кинуть рассудку. Голодный до четкости разум сам дорисует все остальное. Кирк мало чего боялся в жизни, по-настоящему боялся. И, как ни странно, это не касалось его работы или врагов Федерации. Это были рутинные вещи, скручивающие нервы в жгут при одном упоминании, и они работали. Ему мерещилось, он кричал, вздрагивал, пытался отбиться. А потом его принесли сюда и бросили, как ненужный опустевший мешок. Эмоции свели его ощущения реальности к обрывкам зарешеченного неба, слишком горячей руки Спока на лбу и глухого ворчания друга рядом. Доктор говорил что-то, возмущался, переживал и проклинал эту миссию. Кирк же за себя не переживал.
Он знал: когда допрашивающие придут снова, он никому не позволит пойти вместо себя.
Джим чувствовал тепло вулканца, когда тот лег рядом, стараясь согреть его. Такой прямолинейный и слишком рациональный, чтобы увидеть нечто большее, чем благодарность, в глазах своего капитана. Кирк вздохнул. Это было его наказанием за то, что в юности он часто смеялся над этими курсами по выживанию. Дразнил хорошеньких сокурсниц, превращая занятия в фарс. Теперь все было просто. В жизни оказалось: когда становится слишком холодно, чтобы держаться, все остальное не важно. Это была не первая его ночь в горах. Он знал, как коварен этот холод, и какой нестерпимой может быть жара. Но это был первый раз, когда у него не было ни спального мешка, ни одеяла. Уткнувшись в знакомое плечо, Джим усмехнулся: видимо, холод смог примирить даже вулканца с Боунсом. Тот спал с другой стороны, одной рукой обнимая Чехова.
:::
- Ты плохо выглядишь.
- Все в порядке, доктор. Ваши трещотки не нужны.
Спок лежал, закрыв глаза, ему приходилось отдыхать днем, так как ночью именно он сидел с капитаном, восстанавливая то, что разрушали икарцы.
Маккой хмыкнул. Он тоже устал. Не от бессонницы, а от голода. Их толком не кормили уже с неделю. То, что оставляли в клетке, хватило бы, чтобы накормить двоих от силы, но не четверых. Жить можно, если все время игнорировать желудок и его навязчивые напоминания. Спок ел меньше других, ссылаясь на свою выносливость, доктор хмыкал на это и считал позерством. Еще бы, ведь не было ни одного человека на борту Энтерпрайз, который бы не знал, что вулканец всегда немного другой в присутствии капитана, будто этих жестких углов в нем становилось меньше. И нет, это не было раболепием перед званием, возможно, это было то, как именно вулканец понимал дружбу. Маккой гордился тем, что раскусил непонятный многим механизм общения со Споком. Надо было просто сказать ему что-то достаточно эмоциональное и ждать, пока оно проберется за щиты самоконтроля.
Спок молчал. Он был измотан. Но демонстрировать доктору свою слабость не мог. И, тем более, говорить о ней Джиму. Каждый раз, когда икарцы уничтожали рассудок капитана, он восстанавливал его из того слепка, с которого снимал предыдущей ночью. Удерживать в себе чужое «я» было подобно созданию другой личности или вынашиванию ребенка. Каждый раз, когда всходило солнце, в его памяти и разуме начинал жить другой человек. Он делил с ним тело, дух, рассудок, а затем Спок отпускал его обратно в разрушенный пытками дом, где этот человек, не ленясь, воссоздавал себя заново. Вне полной картины личности, не осознавая, что делает, подсознание дублировало себя, чтобы выжить. Вулканец замечал, что днем перенимает некоторые повадки Джима, а ночью чувствует одиночество в том месте, где его катра оставалась одна. Словно маленького отломанного кусочка мозаики, Споку недоставало чужой уверенности и оптимизма, человеческого понимания и умения принимать ситуацию, людей, себя такими, какими они были.
Но чтобы дублировать сознание Джима каждый день, требовалась огромная концентрация и сила воли. Как и для того, чтобы разделять свое сознание с другим, отделять его после, отпускать и принимать то, что было много больше, чем мог себе позволить одинокий разум: чужие воспоминание, интимные, личные вещи.
Спок болезненно щурил глаза, солнце впервые жгло его кожу так отчетливо. Организм будто подстраивался под другой ритм осознания себя, отказывая владельцу в доле собственной крови, а с нею и в выносливости. Доктор говорил о чем-то, он говорил почти постоянно, приходилось отвечать. Спок знал, именно Маккой сохраняет спокойствие в их камере – то психическое равновесие, которое было нужно совсем еще молодому Чехову, чтобы держаться, и Джиму, чтобы выжить. Каким-то иррациональным шестым чувством доктор пресекал попытки паники. И вулканец был благодарен – впрочем, он никогда не сказал бы этого вслух.
Сегодня Джим был другим. Он не злился, не кричал, не шел на конфликт. Это молчание ощущалось тяжестью темных туч перед грозой. Спок хотел бы увидеть грозы на Земле. Когда-нибудь. Личность в нем была другой, ощущалась по-другому, она не желала находиться в покое и ждать возвращения хозяина. Ворочаясь, отскребая от внутренних щитов целые пласты, она хотела взглянуть на мир глазами Спока.
«Тебе не понравится», - хотел сказать вулканец. Только у этого слепка человека не было лица, чтобы представить его, голоса чтобы говорить с ним, только отголоски эмоций, которые Спок ощущал как свои. И вначале это пугало, вызывало желание отказаться, уйти. Уйти куда-то вглубь себя, где искали покоя в Колинаре многие обреченные. Но он не мог этого сделать. Был еще долг. Опасность и правила. А по правилам старший помощник должен сделать все возможное, чтобы спасти своего капитана. И Спок опустил щиты, позволил пламени коснуться себя. Он никогда не думал, что будет огонь. Но по-другому представить Джима было нельзя. Все человеческое в нем было слишком ярким, сильным, влекущим.
Первый тревожный звонок раздался в подсознании, когда пламя коснулось воспоминаний о доме. Работе. Близких людях. Оно изучало себя в глазах Спока, узнавало и хотело большего. Хотело коснуться себя чужими руками, узнать, что это. Почувствовать. Привитые годами психологические запреты не действовали впервые за всю жизнь вулканца. Инстинкты говорили вместо разума. Отчетливые, требовательные, не равнодушные.
Спок взмок. Напряжение катилось вспышками до кончиков пальцев, так сильно хотелось коснуться себя. Внутри скрипели и рушились табу. Он лежал, отвернув голову к решеткам клетки, видя лишь небо и черные стальные прутья, пока внутри него бушевал и ярился пожар. Вулканец не мог отдать огню ту часть себя, которая никогда ему не принадлежала. Эта борьба изматывала. Он просто ждал, когда вернется Джим, когда он сможет отдать этот голод. Да, именно голод он ощущал сейчас. Иссушающий, всепоглощающий, будто простертые к нему нити высасывали его жизнь, требовали вкусить своей, искали единения. Спок почти застонал, когда Маккой, обеспокоенный молчанием друга, коснулся его руки, чтобы проверить пульс.
- Господи… ты заболел? Гребаная хваленая логика! Я говорил тебе - надо больше есть!
Голод вскинулся на это слово как цепной зверь на кусок сочного мяса, пополз по жилам, таясь в высокой траве самооценки.
- Сколько времени?..
- Почти шесть, я думаю, да, Павел? Глянь на Солнце этой планеты – это ведь русские изобрели способ определять время по солнцу, так?
Чехов смутился от иронии доктора и полез за часами: ремешок оторвался, Павел не успел починить его до высадки, поэтому просто положил их в карман. Это была копия антикварных часов с его родины, весьма точная.
- Без пятнадцати, - тонкий голос прозвучал очень тихо. Маккой что-то ответил ему, что именно Спок уже не слышал. Медитация позволила ему уйти в тяжелый сон.
Войну с собой вулканец мог выиграть, но войну с Джимом нет.
Так что он просто ждал, пока голод точил его щиты, самоконтроль и разум. Именно голод дал ему вкусить сполна горькое одиночество и неутоленную жажду прикосновений, чужого внимания, участия – того, что спало в человеческой части рассудка, и чему полагалось спать до конца жизни. Логика не могла справиться с этим. Оставшись наедине с вытащенными из подсознания образами и желаниями, Спок мог думать лишь об одном: «ДжимДжимДжим…».
Он звал его, будто человек был способен услышать этот ментальный призыв, звал как заведенный, отчаянно, вырывая из себя слишком метко бьющую по его щитам человечность.
Но Джим не пришел. Ни через час, ни через два. Икарцы держали его полный день, а когда он вернулся, то был словно манекен. Чужой, пустой, равнодушный. Спок лежал в другом конце камеры и не мог подняться на ноги, чтобы подойти. Маккой сидел рядом с капитаном, отирая его лоб влажной тканью. Он был уверен, что утром Кирк будет на ногах как обычно. Вулканец понимал: надо что-то сделать, рассказать, отдать ту сущность, что делала его капитана особенным человеком. Под закрытыми веками блуждали темные пятна, будто кто-то мог сделать ночь еще темнее, еще жарче. Слабость поднималось из груди, опускалась в живот и там сворачивалась судорогой. Разлаженный механизм самоконтроля не позволял сконцентрироваться, голод, надежно запертый с самого детства, прокладывал себе путь наверх, словно живой самостоятельный организм. Он шел, словно путник, на свет из брешей в ментальных щитах полукровки, крича болью об одиночестве, потребности обнять мать, желании обладать чем-то, кроме знаний и науки. Кем-то.
Спок с трудом приподнял голову. Виски полыхали болью, его сознание было перегружено концентрацией, необходимой для сохранения сознания Кирка. Не хватало ресурсов мозга, организма, и тогда вулканец отдал все резервы в эту печь, в это человеческое тепло, отдал все, что у него было, чтобы сберечь этот первозданный огонь, который был Джимом. И, если бы на допросе его спросили, кого он защищает сейчас – капитана звездолета или Джима Кирка, Спок бы не ответил.
Спок чувствовал, что теряет себя, в зияющие дыры щитов лезло нечто, царапая его изнутри. Ментальная боль отозвалась физически, нечто будто полосовало внутренности, прогрызая себе путь. Слишком много ощущений, воспоминаний, желаний. Он видел себя напротив огромных врат, за которыми стояли его детские страхи и потребность любить, принадлежать, понимать, идти рядом с кем-то. То, что не было чуждо ни одному человеку, и то, что всегда отрицали вулканцы. Обе его части, надежно отгороженные друг от друга, смотрели сквозь этот проем, впервые встретившись на перекрестке ментальных путей. Одичавший от одиночества, полный неутоленных желаний получеловек – и дисциплинированный самодостаточный полувулканец.
Спок смотрел на дикаря, обнаженного, с длинными прядями волос, доходившими до пояса, хмурого, и впервые не знал, что сказать. Затянутый в форму флота, заложивший руки за спину, он искал выход, понимая, что взять под контроль животное внутри себя будет практически невозможно. Это создание не желало говорить, с ним никогда не разговаривали. Его выбросили в темноту еще ребенком. Отказали в желании видеть мать, отняли ту жизнь, которой он хотел, и сейчас он готов был драться с яростью зверя, защищая право быть собой.
Спок понимал, что это его собственная боль смотрит на него, пожирая, и оружия против нее у него не было. На его стороне никогда никого не было. А за спиной дикаря стояли тени людей, которых он хотел любить, привязать к себе, принадлежать им. И вулканец молча закрыл глаза. Его аргументы не работали против того, кто не хотел их слышать.
Кто-то положил руку на плечо. Тепло коснулось его, легко словно летний ветер, прошлось по коже, обвилось вокруг ног теплым пледом, сбивая жар разрушающий мозг.
- Джим…
Его капитан стоял рядом, в темноте поглощающий их обоих и его глаза горели так, будто все звезды мира отражались сейчас в кофейной радужке зрачка.
- Вернись ко мне. Ты мне нужен сейчас, Спок.
Вулканец оглядывался на тени, пляшущие на стенах его щитов, развороченные, они были ослаблены как никогда, но позади него росло и ширилось солнце. Оно топило боль, одиночество, тишину, ненужность, и гнало обратно этого чужака с человеческими глазами.
- Я вернусь, - говорило это нечто в его голове. – Найду возможность, брешь – и вернусь. Но прежде – заберу твой золотой щит. Помни это, вулканец: я отниму у тебя то, что ты прячешь за спиной. И тогда это золото будет моим. Я буду поклоняться ему, буду любить его, и оно выберет меня. Помни это! Или же я убью его, убью и съем, спрячу в себе, навсегда…

Спок проснулся рывком, дернулся, сев, почувствовал головокружение и холод. Была глубокая ночь. Маккой спал рядом с Кирком, пытаясь согреть его, не понимая, что не так и почему он еще не приходит в себя. Спок, пошатываясь, подошел к раненому. Он знал о ранах, – там, внутри этого сознания, – и позволил энергии соскользнуть с кончиков пальцев, погрузиться в волны пустоты, ища путь домой. Вулканец видел, прикрыв глаза, как Джим обернулся к нему, уходя. В светлом блеске тепла, улыбаясь понимающей улыбкой: «Так вот какой ты, Спок… там, где никто не видит тебя. Так вот, какой ты…».
А еще Спок смотрел на тянущуюся за ним алую нить связи. Его организм запросил высокую цену за этот шанс использовать свои ресурсы. Через пять лет придется выяснить, хватит ли Споку сил отказаться от выставленного счета. Но главное: вспомнит ли этот Джим, что дал ему, что обещал, стоя там, внизу, на дне разрушающего сознания, что он положил на весы, чтобы им удалось победить? Вулканец не знал этого. Но знал, что, когда щиты падут в следующий раз, он потеряет себя в глазах дикаря напротив, если с ним, на его стороне не будет землянина. Смотря в небо нового дня, измотанный, страдающий от жажды старший помощник встретил пробуждение Кирка молчаливым вздохом облегчения. Его капитан, его человек проснулся.
Икарцы отпустили их через неделю, под аргументами дипломатических каналов и фотонными торпедами трех кораблей Федерации. Возвращаясь к себе на борт, исхудавшая, потрепанная команда улыбалась. Дюраний борта никогда раньше не казался Маккою таким важным и нужным между ним и космосом. Кирк смотрел отчеты, отдыхал, заглядывался на старшину, ласково улыбался послу Икара – красивой светловолосой женщине с кожей цвета персика. Спок по-прежнему пытался перевести язык федеративного стандарта для ментальных символов Икара, чтобы облегчить переговоры. Иногда ночью ему снилось, как в темноте сознания раздается хриплый, почти рычащий голос – «Я жду… я все еще здесь… куда ты спрятал от меня солнце? Где оно?» - и Спок просыпался, садился и медитировал. Он хотел Колинара. Хотел забыть.
Но Джим не забыл. Не смог. В последний раз он нечто забрал с собой. Нечто ценное. И теперь улавливал настроение старшего помощника за маской безучастности и контроля. Видел его моменты силы и моменты слабости. И иногда во сне он пытался говорить с дикарем, чье лицо ему было знакомо. Тот рычал на него, замахивался, хищно идя след в след из сна в сон, а затем ложился рядом, словно живое подобие прирученного сехлата, и засыпал. Кирк молчал про эти сны. Молчал, про то, что помнил. Помнил каждый из дней, когда Спок вытаскивал его из безумия, как грел его, защищая от кошмаров, как возвращал каждый проклятый день, из небытия, заставляя жить и идти дальше.
И как ничего не сказал в последний раз, когда Джим проснулся, ни словом, ни жестом не дав понять, какая цена уплачена за его жизнь. Возможно, он думал, что Кирк забыл.
Смотря в красивые глаза женщины, Джим знал, что она согласна. Согласна на то, чтобы он увел ее куда-нибудь на обзорную палубу и целовал. Его легко любить сейчас, он красив, уверен в себе, с ним обаяние опыта, юмор и отличное вино – но была бы она с ним, если бы он все еще был рабом, запертым в клетке чужих обязательств? Вряд ли.

Впрочем, победителей не судят, и Джим действительно ведет ее на обзорную палубу. Но он знает, его жизнь изменилась. Было здесь и сейчас. Но кроме этого теперь было решение шагнуть дальше. И впервые в жизни капитану было страшно. Эта тернистая дорога, на которую ложились ночные тени, вела в будущее, предсказать которое не мог ни один смертный. Между ним и вулканцем осталась тонкая грань повседневности, они смотрели друг на друга, ожидая, сомневаясь, боясь поверить. И Кирк знал, что потери случаются, миры разламываются и галактики исчезают.
Но кроме этого, он помнил то колоссальное чувство единения, когда вдвоем они могли встать против чего угодно и победить. Джим знал, завтра обязательно наступит. И в этом завтра он придет и скажет:
- Я помню. И я с тобой.

Актеры и их роли в фильме "Звездный путь" 2009

Закари Куинто в роли Спока "Звездный путь" .

Закари Куинто американский актер 1977 года рождения. Наполовину итальянец, наполовину ирландец. Куинто открытый гей, о чем он признался во всеуслышание в 2011 году.

В роли Джеймса Тиберия Кирка "Звездный путь" 2009 год

Американский актер 1980 года рождения. Есть у меня на сайте еще один фильм с этим актером, можете посмотреть его описание.

В роли Леонарда Маккоя "Звездный путь" 2009 год

Новозеландский актер 1972 года рождения, известен по фильмам "Судья Дредд 3D" (этот фильм я смотрела, мне он очень понравился, правда лица Карлова там кажется не видно, оно закрыто шлемом, но подбородок его изумителен), "Властелин колец" .

Зои Салдана в роли Ухура Нийота "Звездные войны"

Зои Салдана – американская актриса, 1978 года рождения. У Зои доминиканские и пуэрториканские корни, актриса замужем за художником Марко Перего , а в 2014 году у супругов родились сыновья близнецы.

Актер Эрик Бана - в роли главного злодея капитана Нерона в фильме "Звездный путь" 2009.

Австралийский киноактер 1968 года рождения, Эрик Бана прошел интересный путь от мойщика машин до популярного востребованного актера, а все благодаря не столько случаю, как прежде всего таланту комика. Эрик начал развитие своего мастерства с выступлений в жанре stand-up comedy, то есть как Александр Ревва когда-то переметнулся из электриков в актеры. Судьба нашла своего героя, он должен был стать актером - он им стал.

Актер Антон Ельчин в роли Павла Чехова "Звездный путь" 2009

Многие думали, что ему улыбнулась фортуна: эмигрировал со своей семьей будучи ребенком в США, карьера шла в гору, будущее обещало быть блестящим. И в 27 лет такая нелепая, глупая смерть. Антон был задавлен собственным автомобилем, который забыл поставить на ручник. Он умер молодым и красивым.

Содержание, сюжет, описание фильма "Звездный путь" 2009

Фильм начинается с того, что космический корабль Федерации «Кельвин» , где находится Джордж Кирк и его беременная жена Вайнона (родители еще нерождённого главного героя) попадает в космическую бурую, кроме того становится ясно, что эту бурю устроил шахтерский корабль «Нарада» . «Нарадой» управляет ромуланен Нерон – главный злодей фильма, он ищет Спока для того, чтобы отомстить ему за смерть своей родной планеты Ромул . Вражеский корабль атакует «Кельвина» , выходит с ним на связь и призывает капитана проследовать на «Нараду» для того, чтобы согласовать прекращение огня. Капитан передает управление «Кельвином» молодому Джорджу Кирку , сам же погибает на корабле противника.

Джордж Кирк видит, что его кораблю грозит неминуемая гибель и начинает эвакуацию экипажа. Среди эвакуируемых и его жена, у которой уже начались схватки. Люди покидают корабль, но капитан остается, так как корабль теряет автоматическое управление.

Джордж Кирк по громкой связи узнает, что у него родился сын, которого он попросил назвать Джеймсом – в честь отца своей жены. Сам же Джордж Кирк направляет свой корабль на «Нараду» , тем самым остановив его от преследования покинувших «Кельвин» шаттлов и пробыв капитаном корабля всего лишь 12 минут – он спасает 800 человеческих жизней ценою своей собственной.

Проходят годы, мы видим, что Джеймс Тиберий Кирк растет отъявленным хулиганом, мальчишкой он угоняет и сбрасывает вниз со скалы раритетный автомобиль, едва сам при этом не погибая (возможно, что автомобиль принадлежал его отчиму). Далее мы видим уже повзрослевшего Джеймса ему около 20-25 лет , он заядлый драчун и не против напиться до беспамятства в баре, однажды во время одной из таких пьянок он начинает приставать к девушке курсанту Ухура (роль исполняет Зои Салдана ) и вступает в драку с курсантами Федерации, которые трепетно оберегают Ухура от развязных пьяных хамов. В разгар драки двери бара открываются и входит Кристофер Пайк – боевой друг отца Джеймса Кирка . Пайк останавливает битву, и призывает молодого Кирка вступить в ряды Федерации , ведь если Джеймс обладает теми же качествами характера, какими обладал его героический отец, то Флот будет безмерно счастлив обрести Джеймса Кирка в своих рядах.

Карл Урбан в роли доктора Леонардо Маккоя "Звездный путь"

После недолгих раздумий Джеймс Кирк прибывает рано утром на шаттл с новобранцами, там он снова видит Ухура , девушка ему очень нравится, а также знакомится с новобранцем доктором Леонардом Маккоем – его будущим лучшим другом.

Закари Куинто в роли Спока "Звездный путь" 2009 год

Параллельно мы видим развитие истории Спока (роль исполняет актер Закари Куинто ) , его мать землянка, а отец вулканец. Из-за того, что Спок не чистокровный вулканец в школе его дразнят сверстники. У вулканцев не принято показывать свои эмоции, они отказались от них для того, чтобы их логика работала в полную силу, тем не менее как бы не старался Спок изображать спокойствие, всегда когда собеседник как-то в разговоре хочет задеть и унизить его мать, Спок взрывается и теряет над собой контроль. Спок очень умный и интеллектуально высокоразвитый вулканец, он отказываемся от вступления в Научную Академию Вулкана , потому что его из-за человеческой матери считают ущербным.

Крис Пайн в роли Джеймса Тиберия Кирка "Звездный путь" 2009 год

Проходит три года после того как Джеймс Тиберий Кирк начал свю учебу в Академии , Кирк стремится пройти тест «Кобаяси Мару» , который изобрел Спок , этот тест моделирует заведомо проигрышную ситуацию для командиров корабля, для того чтобы выработать в них хладнокровие при столкновении с безвыходной ситуацией. Во время прохождения теста Джеймсом Кирком происходит сбой системы, и тест сдается на отлично.

Закари Куинто в роли Спока "Звездный путь" 2009 год

Спок подает в суд на Кирка , обвиняя того во взломе программы. На этой почве у этих двоих возникает личная неприязнь друг к другу. Но тут во время суда поступает сигнал о том, что на планете Вулкан проявляются знаки повышенной сейсмической активности, часть флота Федерации должна вылететь туда для того, чтобы проверить, что там произошло и в случае опасности эвакуировать вулканцев. Кирк отстранен от полетов, но его друг доктор Леонардо Маккой хитростью проводит его на корабль.

Итак, на корабле «Энтерпрайз NCC-1701» все в сборе – Кирк , Спок , Ухара , доктор Леонардо Маккой , капитан корабля Кристофер Пайк . К ним присоединяются следующие герои: Сулу – молодой пилот и Павел Чехов - семнадцатилетний русский вундеркинд. На корабле Джеймс Кирк догадывается, что землетрясение на Вулкане имеет не природный характер, что это ловушка Ромулан . Все корабли летевшие рядом с «Энтерпрайзом» уничтожены «Нарадой» . Нейрон собирается пробурить в Вулкане скважину, достичь ядра планеты и поместить туда красную материю, которая создаст сингулярность, после чего планету поглотит черная дыра. Кристофер Пайк – капитан корабля летит к «Нараде» на переговоры – и попутно сбрасывает Кирка , Сулу и инженера Олсона на буровую установку.

Олсон погибает, а Сулу и Кирк обезвреживают буровую установку, но не смотря на это, механизм разрушения уже запущен. Чехов телепортирует Кирка и Сулу обратно на «Энтерпрайз» . До уничтожения планеты остаются считанные минуты. Спок телепортируется на родную планету Вулкан для того, чтобы спасти членов совета и своих родителей. Но мать Спока погибает, потому как он не успевает ее спасти. Еще мгновение и планету Вулкан поглощает черная дыра. Из шести миллиардов вулканцев уцелело лишь не более десяти тысяч, это те кто успел эвакуироваться.

Джеймс Кирк вступает в спор со Споком , который решает лететь за подкреплением на космодром. Кирк же считает, что нельзя терять времени – нужно вступить в борьбу с ромуланами. Спок отправляет вспыльчивого Кирка в ссылку в снега на ближайшую планету Дельта Вегу . Там на Кирка нападает ужасное чудовище, Кирк укрывается в пещере, но чудище успевает схватить его за ногу своими щупальцами, и Спок из будущего спасает Джеймса Кирка .

Леонард Саймон Нимой в роли Спока "Звездный путь" 2009 год

Спок из будущего – постаревший и не такой агрессивный как молодой Спок . Спок рассказывает, почему ромулянен Нейрон хочет уничтожить все вокруг. Через 129 лет должна взорваться звезда, возникнет угроза уничтожения галактики, из этого времени Спок и прибыл. Взорвавшаяся звезда стала перерождаться в сверхновую, Спок пообещал ромуланцам спасти их планету, Федерация снарядила самый быстрый корабль. Используя красную материю Спок хотел создать черную дыру, которая поглотила бы взрывающуюся звезду. Спок уже был в пути, когда произошло немыслимое – сверхновая уничтожила Ромулус . У Спока было мало времени, он должен был извлечь красную материю и отправить ее на сверхновую. Спок уже отправился в обратный путь, и тут его перехватил Нейрон . Когда Спок попытался спасти себя и Нейрона , их обоих затянуло в черную дыру. Нейрон прошел через нее первый - сквозь время в прошлое, первым в прошлое и попал. Но время, которое для Нейрона растянулось на годы, для Спока пролетело за секунды. Когда Спок прошел сквозь черную дыру, Нейрон его уже ждал, он возложил на Спока ответственность за гибель своего мира. Нейрон захватил корабль Спока , но оставил ему жизнь. По единственной причине, чтобы Спок познал его боль. Он перенаправил Спока на Дельта Вегу , чтобы он наблюдал за его местью. Так же как и он не в силах спасти свою планету, так и Спок не в силах был спасти свою.

Спок настаивал на том, чтобы Кирк убрал Спока с корабля, и действовал так, как считает нужным – так как решение Кирка верное и оно приведет к победе в сложившейся ситуацией. Для того, чтобы отстранить Спока , его нужно обвинить в эмоциональной заинтересованности. Спок из будущего и Кирк идут на ближайший форпост, там они находят гениального инженера Скотта Монтгомери , с которым создают первый в мире трансварпный транспортёр, который доставляет Кирка и Скотта на борт корабля «Энтерпрайза» , когда тот двигался на варп-скорости. Кирк говорит Споку ,что тот бесчувственный и не любил свою мать, чем выводит Спока из себя, вулканец снимет с себя обязанности капитана и передает их Кирку . Кирк приказывает преследовать вражеский корабль, Спок прощается с Ниотой Ухурой объятиями и поцелуем, Чехов перемещает Спока и Кирка на «Нараду» при помощи нового транспортера. Цель Спока – спасение капитана Пайка и похищение генератора черных дыр. Тем временем Нейрон уже начинает бурить скважину в планете Земля . Спок обнаруживает на «Нараде» свой корабль «Медуза» , корабль этот из будущего, но он распознает Спока , и Спок понимает, что уже управлял им. Тем временем Кирк и Нейрон вступают в схватку, но схватка прерывается, когда Нейрон узнает, что Спок разрушил буровую установку. Спок направляет свой корабль на «Нараду» , столкновение приводит к тому, что красная материя поглощает вражеский корабль, а Скотт успел перенести Спока , Кирка и спасенного капитана Пайка на платформу «Энтерпрайза» .

Нейрон и его корабль уничтожены, Кирк теперь герой и командир корабля.

О странниках.
Рейтинг: G.
Герои: Кирк, Спок, Маккой и другие.
Дисклеймер: фанфик написан не с целью извлечения прибыли , права на персонажей из TOS принадлежат Джину Родденберри и «Paramount Pictures».
Жанр: приключение, юмор и пр. (Сложно определить).
Размер: миди.
Космических просторов тайны,
Сиянья миллиардов солнц
Способно показать нам небо
В одну единственную ночь.
Не к каждому та ночь приходит,
Не каждому дано понять:
Всю бездну света,
Времени масштаб.
Не каждому даны мечты.
Миры, возможности…
Друзья, враги, желанья…
Ответы и вопросы…
Расстоянья…
Не каждому.
Но всё же…
Погляди.
(«Сказания Центавра»,
пер. Н. Ухуры)
Космическая «пустота» притягивала, манила, звала подойти ближе и слиться с ней. К счастью это бы не позволило стекло с непроизносимым и практически незапоминаемым названием. Ну, для нормального человека точно, а не для создателя этого чуда, решил Маккой, глядя в иллюминатор. А звёзды за ним были яркими, как в лютый мороз на Земле, и отказывались подмигивать наблюдателю, который, наконец, вырвался за пределы атмосферы своей планеты и присоединился к ним. Маккой знал названия многих из них. Служа в Звёздном Флоте волей-неволей, а астрономией интересоваться будешь, будь ты хоть доктором, хоть… Но закончить мысль ему не дал вызов.
– Доктор Маккой, пожалуйста, пройдите в лазарет, – это была медсестра Чэпел, значит, случилось что-то серьёзное, с простым случаем, да и не очень простым, она способна справиться и сама.
– Уже иду, – ответил доктор и поспешил к выходу.

– Джим, – практически без удивления констатировал Маккой, придя в лазарет и увидев его на одной из коек.

Да, в лазарет умудрился угодить Джим. Опять. Это ничего, что планета, на которую он спустился буквально час назад, считается мирной и абсолютно безопасной, Джим запросто это может опровергнуть. Вообще-то Джима надо называть «капитаном», но о субординации Маккой иногда забывал, как-никак они были друзьями. И официальное обращение – «капитан Кирк», вечно куда-то терялось. Ну, а так Джим был – Джеймсом Т. Кирком капитаном звездолёта «Энтерпрайз», на котором и служил главой медицинской службы Маккой.
– Боунс, привет! А меня, вот, собака укусила, – заявил Кирк, употребив данное им Маккою прозвище и при этом протянув к нему обросшие шерстью руки. Да, да.
– Доктор, это была не собака, – тут же вклинился Спок, – а… – и он загнул на латыни такое, что Маккой сразу вспомнил иллюминатор, решив, Спок, наполовину вулканец и на половину человек, наверняка, тоже запомнит название материала.
– Так, я доктор, а не Ван Хельсинг, если ты превратишься в лохматого и наверняка очаровательного космического волка, то не надейся, что буду бегать за тобой с лекарством на основе серебра.
– Только не говори мне, что просто меня пристрелишь? – спросил Кирк и при этом умильно улыбнулся , показав заострившиеся клыки.
На доктора улыбка Джима как всегда произвела впечатление, правда в этот раз от неё не потянуло улыбнуться в ответ, а наоборот хотелось с криками «чур меня!» убежать куда подальше. Да, если и дальше так пойдёт, фазер понадобится. Нет, нет, только чтобы оглушить, так как Маккой поостерёгся бы применять на Джиме любой из известных ему транквилизаторов – это могло закончиться плачевно для стремительно мутирующего организма капитана.
– Будем лечить, – решительно произнёс доктор.
– Боунс, ты как всегда сотворил чудо, – говорил Маккою Кирк спустя трое суток.
– Да уж, но я всё-таки доктор, а не чудотворец, не забывай это, прошу тебя Джим. Когда-нибудь у меня может ничего не выйти.
– Я всегда это помню, – ответил Кирк, и тон его был серьёзен, а за ним угадывалась печаль, не по себе – по другу, которому неудача принесёт боль и сожаление.
Доктор кивнул. Он решил закончить то, что сам затронул. И уже беззаботным тоном произнёс:
– И так, уважаемый космический волк, куда на этот раз посылает нас Командование Флота?
– На Кудыкину Гору, – с трудом прочёл Кирк название планеты.
– Это что-то на клингонском? – насторожено спросил Маккой. С клингонами ему связываться не хотелось.
– Нет, эту планету открыл звездолёт Федерации «Потёмкин». Полагаю, Спок знает, что сие означает.

Прибыв на мостик, капитан Кирк занял своё кресло.

Кирк ужинал в столовой и размышлял, на что потратить свободное время.

– Добрый вечер, капитан.
– Добрый, добрый, Спок. Присаживайся.
Спок поставил на стол поднос с неизменными вегетарианскими «разносолами» и затем сел.
– Приятного всем времени суток и аппетита! – заявил подошедший Маккой.
– Спасибо, и тебе того же, – ответил Кирк, присоединяющемуся к ним доктору.
Спок кивнул.
– Ну, придумал чем займёшься? – спросил Маккой у Кирка.
– Всё-то ты знаешь. Не придумал.
– Конечно, ведь твой график работы заверял я, – ответил Маккой, сосредоточено выбирая с какой котлеты начать.
– Капитан, если вы позволите, могу предложить вам после ужина осмотреть со мной наш груз. Меня заинтересовал один артефакт, археологи не определили его назначение.
– С удовольствием, Спок.
Маккой фыркнул.
– Мистер Спок, вы бы ещё предложили заняться вычислением числа «пи».
Для предотвращения бури в стакане Кирк поспешил заверить присутствующих, что собирался заглянуть на склад, только позже. Это, похоже, возымело должный эффект: Маккой, наконец, выбрал котлету и вонзил в неё вилку, а Спок просто кивнув, продолжил прерванный ужин.

Кирк и Спок покончили с ужином и направились к выходу из столовой.

– Я с вами, – раздалось сзади. Это был Маккой, хотя капитан, когда вставал из-за стола, вроде, видел, что у Боунса ещё полтарелки не съедено. – Тоже хотел бы взглянуть на находки наших археологов, мне сказали, что были найдены прекрасные образчики хирургических инструментов. Любопытно.
– Тогда идём, – предложил Кирк, а Спок, наконец, опустил бровь, поднятую им при неожиданном появлении доктора, он-то прекрасно помнил, что Маккой ещё не доел ужин. «И когда только доктор успел избавиться от подноса?»
А между тем ужин Маккоя так и остался сиротливо остывать на столе в столовой.

Склады «Энтерпрайз» представляли собой многоуровневый лабиринт, в котором вполне мог обитать минотавр и, причём не один, а со своим табуном, так, по крайней мере , казалось человеку попавшему туда впервые. И если не прихватишь навигатор по сладу, ну на крайний случай, большущий моток ниток, ты гарантированно заблудишься, и будешь бродить там пока твои друзья или коллеги не поднимут тревогу. Вы спросите, что же храниться на складе? Ответ знают только завсклада и тот, кому известно всё сущее. А капитан ответил бы на этот вопрос – всё. И, возможно, это не слишком сильное преувеличение. Ведь никогда не знаешь, что может срочно понадобиться посреди открытого космоса, если сломаны репликаторы.

– Спок, веди нас, – предложил Кирк.
– Сюда, – сказал старпом и шагнул в скудно освещённый узкий проход между коробками: на тех, что справа было написано «Мел», а на тех, что слева – «Носки 44 р. Муж.».
Спутники Спока уже через минуту забыли, как вернуться к входу , а сам путь к цели занял около пяти минут.
– Мы пришли – сказал, останавливаясь Спок.
Их взору предстало нагромождение коробок, и чуть в стороне от них стоял огромный каменный «саркофаг» с вязью письменности по лоснящемуся в свете ламп зеленоватому боку, надписи горели неровным малиновым огнём, который, то был ярок, то затухал.
– Я так понимаю это и есть ваша загадка, Спок? – подойдя к «саркофагу» спросил Маккой.
– Ваше предположение верно.
– Не вижу ничего в нём необычного, – произнёс доктор, критически осмотрев артефакт, схватился за его край и, подтянувшись, заглянул внутрь, капитан последовал его примеру.
Спок решив, что всесторонний осмотр не помешает, так же подтянулся, расположившись слева от доктора.
– Так и знал, ничего… – протянул Маккой, сильно наклоняясь, чтобы разглядеть скрытое мраком дно.
– Вы слишком быстро делаете выводы, доктор, – возразил первый помощник.
Маккой как всегда остро отреагировал на слова вулканца: резко повернул в его сторону голову, открыл рот для очередного остроумного возражения, но тут доктора подвели уже начавшие уставать руки и стандартная гравитация – он начал падать вперёд, при этом одной рукой умудрившись схватить Спока. Спок же, не ожидавший этого, не удержался и полетел в «саркофаг» вместе с Маккоем, Кирк, попытавшись удержать Маккоя, не выдержал двойного веса и также соскользнул вниз.
Так вместе они и приземлились на дне артефакта.
– Все живы? – раздался в полумраке голос капитана. – Ой! – последовало за этим – Что за чёрт?! – уже с нотками паники.
– Какого?.. Спок! – голос был Спока, но эмоции, звучавшие в нём, и обращение к самому себе наводили на мысль, что это не так.
– Капитан, доктор, думаю, мы обнаружили ранее неизвестное воздействие устройства, – произнёс ровный голос капитана, но это, конечно же, был Спок.
– Спок, мы и без твоих остроумных замечаний поняли что влипли, – проворчал Маккой, занявший тело капитана. Лучше давайте выбираться, может, мы вновь станем собой. – И Маккой первым полез наружу.
Вот Маккой уже с той стороны, а перемен в себе Кирк не ощутил. Чувствовал он себя по-прежнему странно. Все чувства капитана можно было передать одной фразой – «сердце было не на месте» – и для Кирка она имела теперь двойной смысл: как переносный, так и прямой – сердце у вулканцев располагалось не как у людей.
Спок и Кирк вылезли вслед за Маккоем. Никакого эффекта.
– Может надо опять туда свалиться? Вместе? – раздумывал доктор.

Они несколько раз проделали путь в артефакт и из него, но ничего не изменилось.

– Доктор, полагаю, должен быть другой способ, либо процесс необратим, – заявил уже подуставший в теле Маккоя Спок. «Доктору не помешает чаще посещать спортзал», – подумал вулканец.
– Обратим! – категорично заявил Маккой. – И тут, наверное, написано, как это сделать! – доктор распалёно стукнул по надписи кулаком.
– Язык кудыкагорцев ещё никто не перевёл, – спокойно ответил Спок.
Повисла тягостная тишина.
– Но я займусь этим вопросом немедленно, – наконец, произнёс Спок. – С вашего разрешения, капитан? – добавил он.
– Конечно, Спок!
– А пока Спок переводит, что мы скажем команде? – спросил Маккой.
– Ничего, – просто ответил Кирк. – Если скажем, тогда надо будет ставить кого-нибудь на замену мне, Споку и тебе , а я не вижу в этом смысла, мы-то остались прежними, хоть и поменялись телами.
– Интересно и как команда воспримет то, что их капитан внезапно полюбил лазарет и целыми днями там пропадает, у доктора проснулся интерес к научной станции, а Спок занял кресло капитана и откликается на имя Джим?
– Ну, во-первых, Джимом меня на мостике называешь только ты, а, во-вторых, так как ты это представил мы, конечно, делать не будем. Капитан будет в своём кресле, Спок, то рядом с капитаном, то у научной панели, ну, а доктор и так часто мотается на мостик, как с поводом, так и без оного.
– То есть ты предлагаешь мне играть роль капитана? – ужаснулся Маккой.
– Да, что тут такого? Ты уже как-то это делал.
– Не напоминай! Я доктор, а не капитан. Вдруг мне надо будет что-то подписать, решить какой-то вопрос? Я не имею права. Да, в конце концов, если что-нибудь случиться?!
– Брось, Боунс, что может произойти, мы ведь на территории Федерации?
На что Маккой только скептически хмыкнул.

Капитан умел уговаривать и в итоге Спок принял эту авантюру, а доктор согласился, как выразился Джим, «пару деньков попротирать штаны в командирском кресле».

Итак… Звёздная дата… так, а эта штука включилась? О, похоже, да. Звёздная дата… а, что хронометр не работает? И как же я буду вести журнал, ведь Дж… Чёрт! Конец записи.

– Капитан, с нами связалось Командование Звёздным Флотом, – это офицер по связи Ухура. Маккой мысленно произнёс «началось», так как он ни секунды не верил, что он будет спокойненько «отдыхать» в кресле Джима, не то это местечко, не то.

«Капитан Кирк, вам предписывается установить причину повышенной заинтересованности ромуланцев нашим участком на границе с Нейтральной Зоной. При заключении договора Федерации с ромуланцами, они очень не хотели, чтобы он стал нашим, но в результате были вынуждены уступить. В итоге наша разведка докладывает, что ромуланцы с тех пор как минимум раз в два года наведываются туда, сейчас как раз подошёл срок их очередного визита. До настоящего времени нам не удалось выяснить причину визитов. Капитан, я надеюсь на ваш опыт в решении поставленной перед вами задачи», – таков был приказ адмирала Ногуры.

– Капитан – Споку.

– Спок слушает, – ответил первый помощник, но в тоне голоса настоящего Спока эмоций не наблюдалось, а в этом голосе явно проглядывало любопытство.
«Ох, уж этот Кирк, спалится ведь, – подумал сокрушённо Маккой. – И я вместе с ним, ну Спок конечно за компанию. С Кирком», – вслух же произнёс, – Коммандер, явитесь в зал совещаний. Я жду, – и Маккой отключился. «Надеюсь, он догадается захватить Маккоя, фу ты Спока, кошмар какой-то».

К залу совещаний Маккой и Спок с Кирком подошли одновременно.

– А, мистер Спок, как дела с устройством, есть подвижки? И прошу, не ходите с таким выражением лица, будто вы приняли тройную дозу успокоительного , это может вызвать подозрения у экипажа.
– Ох, Боунс, можно подумать ты постоянно всем улыбаешься и расточаешь флюиды позитива.
– А разве не так, Джим? – и Маккой так улыбнулся знаменитой капитанской улыбкой, что Кирк в ответ заулыбался. – Ой-ой, Джим, не надо прошу тебя, прекрати. Зрелище улыбающегося Спока выводит меня из равновесия, а если кто-то это увидит, то и вовсе заработает инфаркт, решив что…
– Ну, хватит, болтая в коридоре, мы действительно рискуем, – остановил излияния Маккоя Кирк.
Они прошли в зал совещаний.
– Что случилось, Боунс?
Маккой включил приказ Командования.
– Я-то думал, что-то серьёзное, а это так.
– Что «так»? Мы будем шляться по району, в котором притаилась пара хищных птиц, а если мы на них наткнёмся, когда я буду на мостике, исполняя твою роль? Что тогда? Они не станут дожидаться, пока мы скажем: «Попались! Оставайтесь на месте до выяснения обстоятельств». Они откроют огонь. Я доктор, а не капитан.
– Боунс, мы это знаем, и ты повторяешься. Спок ищет решение и найдёт его, – успокаивающе произнёс Кирк. – А что касается мостика, я ведь буду там.
– Постоянно у тебя не получится.
– Да, но я всегда успею подойти, если что. Ты только до этого не забудь поднять щиты.
…ключил! Пошли уже четвёртые сутки как «Энтерпрайз» приступил к патрулированию указанного в приказе района, но никаких следов ромуланцев нами обнаружено не было.

Маккой только выключив запись, вспомнил, что опять не указал текущую звёздную дату и уже хотел начать перезапись, как к нему обратился энсин Чехов.

– Капитан, я засёк нечто подозрительное. Это может быть ромуланский корабль под щитом невидимости.
– Приплыли, – «радостно», пробормотал Маккой.
– Простите, что вы сказали, капитан? – недоумённо поинтересовался Чехов.
– Ничего, ничего. – Маккой быстро нажал кнопку селектора. – Спок, срочно на мостик!
– Сэр, поднять щиты? – предложил Чехов.
– Вы ещё в эфир передайте, что видите их, – несколько раздражённо заявил Маккой. На самом деле он был взволнован.
Тут двери турболифта свистнули, и на мостик ворвался Спок, то есть Кирк.
– Боу… Капитан, – на большее его не хватило. При этом по привычке он направился к капитанскому креслу, затем резко развернулся к научной консоли.
Двери турболифта опять свистнули, и на мостик чинно вошёл «Маккой»:
– Капитан, – не менее чинно произнёс он в воздух и, направившись к научной консоли, стал по правую сторону от «Спока».
Такое изменение заведённого порядка несколько удивило экипаж, но более всего их сейчас занимал вопрос «ромуланцы или?..».
Маккой при виде Кирка и Спока несколько успокоился.
– Жёлтая тревога. Что там, «Спок»? Это ромуланцы?
Капитан в роли Спока явно никак не мог отыскать нужные настройки, Спок бывший теперь Маккоем и рад был бы помочь Кирку, но понимал, что выйдет из образа, если начнёт подсказывать «Споку», что надо нажать. Но ситуация была близка к критической и просто необходимо её разрешить. Этого требовала логика. «Но Маккой вряд ли бы просто стоял тут, – пришла мысль, – он бы что-то всё равно высказал, нечто нелогичное , как говорят люди – с подколом».
– Спок, ты, что недомедитировал сегодня, что так медленно копаешься? Жмёшь, всё подряд, ты бы ещё во-он те две зелёненькие кнопочки нажал, они так прекрасно гармонируют с цветом твоего лица, – выдал Спок, размышляя, на сколько это похоже на доктора и догадается ли Кирк.
Кирк всё понял и уже через секунду нажатия результат был налицо.
– Это ромуланцы, капитан, – заявил «Спок».
– Так. Мы их нашли, они нас видят. Но нам за ними надо проследить. Предложения, «Спок»? – спросил «Кирк» – А может быть, «доктор», вы хотите высказаться? – неожиданно добавил Маккой.
На, что «доктор» отреагировал поднятием брови. Привычка, как-никак, хоть и вулканец. «Наполовину», – мысленно уточнил Маккой.
Реакция мостика на столь, по их мнению, прекрасное подражание манере мистера Спока – Чехов и Сулу усиленно попытались скрыть смешки за «нежданно» начавшимся кашлем, Ухура широко улыбнулась, спрятав улыбку за изящно приподнятой рукой, Скотти просто фыркнул и не стал это как-либо маскировать.
Спок сразу понял промашку и быстро её исправил, при этом неожиданно покраснел. Маккой и не знал, что его организм может выдавать такие цвета. Вот тебе и вулканские дисциплины, и они не помогут, если досталось простое человеческое тело.
Споку же было жарко: во-первых, от такого внимания, во-вторых, от реакции человеческого тела на его эмоции, эмоции у вулканцев есть, только они их контролируют, а тут Спок зная как это делать, будучи вулканцем, совершенно ничего не мог сделать с ними, будучи человеком. Это его приводило в замешательство, так беспомощно он себя чувствовал только в детстве, когда только учился контролю.
Кирк решил отвлечь всеобщее внимание на себя, дабы вывести из явно затруднительного положения Спока.
– Капитан, я предлагаю… – что же он хотел предложить Кирк и сам не знал, но к счастью для него, был прерван восклицанием Чехова.
– Капитан, они пропали!
– Куда? – одновременно воскликнули «Спок» и «капитан». К счастью для них, никто не придал этому значения.
– Не знаю.
Действительно, тактический экран, секунду назад показывающий красную точку ромуланского корабля, был пуст.
– Они ушли в варп? – предположил Маккой.
– Нет, капитан, не было характерных возмущений, – ответил Чехов, – они просто исчезли.
– Ничто не может исчезнуть бесследно, – с серьёзным видом возразил «доктор».
Тут их корабль тряхнуло, пол ушёл из-под ног , при этом по ощущениям они начали куда-то падать с бешеной скоростью, свет померк, вдобавок раздался неописуемый грохот-свист-стон.
Желудок Кирка ухнул вместе с кораблём. Капитан не заметил, как оказался на полу. На какое-то время он, похоже, потерял сознание, когда же пришёл в себя, то всё было спокойно. Кирк поднялся с пола, как и люди вокруг.
– Все целы? – задал вопрос Маккой.
– Очевидно, что нет, люди на мостике получили незначительные повреждения, капитан, – подчеркнул последнее слово Спок.
– Доктор Маккой, а с вами-то всё в порядке? А то вы совсем как Спок заговорили, – незамедлительно ответил ему Маккой.
– Предлагаю выяснение кто, чем ушибся отложить на потом, а сейчас узнать что произошло, – вмешался в назревающий поединок Кирк.
– Да, конечно, мистер «Спок», – пробормотал «капитан». А «Маккой» опять покраснел.
– Доложить о состоянии корабля, – уже громко приказал Маккой.
– Моя Крошка не пострадала, – незамедлительно ответил главный инженер Монтгомери Скотт, имея в виду «Энтерпрайз».
– Медотсек доложите о пострадавших, – потребовал Маккой по интеркому.
– У большинства членов экипажа ушибы различной степени тяжести, у двоих переломы рук, – ответила медсестра Чэпел.
– Ясно, Кристина.
Тут навигатор стал что-то громко шептать по-русски.
– Простите, энсин Чехов, что вы там бормочите? – поинтересовался «капитан».
– Сэр, я не могу определить, где мы находимся, – от волнения акцент Павла Чехова усилился. «Куда уж больше?» – и вновь последовал таинственный набор русских слов, только на пределе слышимости.
Прошло около пяти минут. Маккой не выдержал.
– Так, где мы, Чехов?
– Где, где в Караганде, – автоматом ответил Павел. – Ох! – прикусил язык Чехов. «Надеюсь, никто не понял, благо я сказал это по-русски и тихо. Ухура и мистер Спок далеко. Мог слышать только доктор, но он к счастью русского не знает. Только смотрит так, будто всё понял», – быстро промелькнуло у энсина в голове.
– Энсин Чехов, а перевод прилагается? – нетерпеливо заявил «Кирк».
– Капитан, я не могу определить наши координаты. Мы находимся в неисследованной ранее части космоса. – И уже очень тихо себе под нос, – У чёрта на куличках.
На мостике воцарилась напряжённая тишина. Там и до заявления Чехова не больно-то шумно было.
– А, что с ромуланцами? – вспомнил Маккой.
– Они тоже здесь, – после внимательного изучения сканеров, ответил Кирк.
Маккой думал, тем же занимались Кирк и Спок.
– Капитан, ромуланцы сняли маскировку! – доложил Чехов.
– Сэр, они нас вызывают, – сообщила лейтенант Ухура.
У Маккоя всё внутри похолодело. Неужели сейчас ему придётся говорить с потенциальным врагом как капитан звездолёта? Их «игра» зашла слишком далеко. Он вопросительно посмотрел на Кирка.
Кирк молчал, просчитывая варианты. «Если он займёт капитанское кресло, экипаж ничего не скажет, решит что так надо, но ромуланцы… Ромуланцы, они в курсе кто командует «Энтерпрайз». Такая резкая смена капитана может подвигнуть их на нежелательные для нас действия». Быстро прокрутив всё это в голове, Кирк отрицательно покачал головой.
Ничем не выдав своего волнения, Маккой произнёс:
– На экран.
Перед доктором предстал пожилой ромуланец, с озабоченно нахмуренными бровями.
– Я Сордек – капитан звездолёта «Раавон».
– Джеймс Т. Кирк капитан звездолёта USS «Энтерпрайз», – вежливо представился Маккой.
– Мне известно кто вы. Предпочитаю знать о потенциальных противниках всё.
– Значит, сейчас мы противниками не являемся, капитан Сордек? – Маккой решил расставить все точки над «i».
– Нет, но обстоятельства переменчивы , – ромуланец при этом хищно улыбнулся.
В ответ Маккой постарался улыбнуться самой ослепительной улыбкой Джима.
– Это точно.
Тут Сордек стал абсолютно серьёзен.
– Капитан Кирк, в этом Мире – мы не враги, тут может хватить противников для нас обоих и ещё останется, как в прочем и друзей.
– Вы знаете, где мы? – решил не ходить вокруг да около Маккой.
– Да, капитан, мы в Мире наших снов, иллюзий, мечтаний, воображения, в Мире богов и чудовищ. Тут можно найти всё что угодно. Даже быть кем угодно, но это сложнее, так как не каждый способен вырваться за привычные рамки своего Я.
– Похоже, ромуланцы тут уже бывали.
– Лишь раз. Сотни так и не попали сюда. Два звездолёта не вернулось, что с ними стало неизвестно.
– Сотни… И что же вы ищете, капитан Сордек? – спросил Маккой не особо надеясь на ответ.
– Мой Претор ищет богатства, славы, бессмертия, – пришёл ответ.
– Полагаю, это далеко не полный список. А что, же ищете вы, Сордек?
– У меня есть всё, что нужно.
«Хотим или не хотим, но каждому, что-то нужно, порой, мы даже не подозреваем какова эта нужда, – подумал Маккой. – Но, что, же дальше?»
– Но думаю, вас серьёзно интересует пока только один вопрос «как вернуться назад?» – продолжал капитан Сордек. – Что ж отвечу честно. Я и сам не знаю. Команда корабля, что вернулся, не смогла вспомнить последние пару дней их пребывания в этой Вселенной. Их обнаружили в полуобморочном состоянии уже на нашей территории. Как они преодолели Нейтральную Зону непонятно, да и пересекали ли они её неизвестно.
– И у вас нет никакого плана возвращения? – удивился доктор.
– Нет. Можно выбрать любое направление. Каков будет конец, зависит только от вас.
– Сейчас вы скажете, что и конца может не быть.
– Может и не быть. Всё возможно.
Большего от ромуланца, по-видимому, не добиться, решил Маккой. В ответ на его мысль Сордек произнёс:
– Прощайте, капитан Кирк, хотя наша встреча, где-то ещё на перекрёстках Континуума, не так уж и не возможна.
Экран погас.
– Всё возможно, – прошептал Маккой. Верил ли доктор в это, он и сам толком не знал.
– Они прекратили связь, – пояснила очевидное Ухура.
– Ромуланцы ушли в варп, – доложил Чехов.
…Было решено, пока никуда не лететь, а провести изучение окружающего нас пространства. Вполне возможно, что портал, через который мы попали сюда, где-то рядом. Чувствую, мы здесь застряли…

Дни тянулись как патока на холоде. Результаты исследований ничего не дали – прохода в их Вселенную здесь не было. Оставалось одно – лететь. Следовательно, выбрать направление. Для этого , а также просто обсудить, как продвигается у Спока исследование артефакта, Кирк, Маккой и собственно Спок собрались около означенного предмета.

– И так, мистер Спок, как продвигается перевод? – поинтересовался Кирк.
– Капитан, вы спрашивали меня об этом четыре целых пять десятых часа назад. За этот промежуток времени я пришёл к выводу, что вот этот символ не может быть местоимением, а скорее знак препинания. Но…
– Ясно, – нетерпеливо прервал первого помощника Кирк. – Вы до сих пор не знаете что здесь написано.
– Нет, капитан.
– Джим, я тут подумал, – вклинился, наконец, Маккой. – Может нам привлечь к переводу Ухуру, как ни как это её стезя?
– Я думал об этом. Но решил, может, Спок сам справится. Нам и так пришлось всё рассказать Чэпел. Дополнять список мне не хотелось.
– Ну, и? – вопросительно приподнял брови Маккой.
– Что скажете, мистер Спок? Вам нужна Ухура? – переадресовал вопрос Кирк.
– Полагаю, квалифицированный лингвист необходим, – ответил Спок, как показалось Кирку с тихим вздохом.
– Что ж я расскажу ей. – После паузы Кирк продолжил:
– А теперь давайте решим, куда мы отправимся?
– Ну, тут всё просто, Джим – куда хочешь. Сейчас нам всё равно, какое будет направление, – грустно ответил Маккой.
Кирк, в принципе, так и думал, но мнение друзей его всё равно интересовало, а вдруг?
– Спок? – вопросительно взглянул на вулканца капитан.
– Полагаю, доктор прав и курс можно выбрать любой.
– Любой… – вздохнул Кирк.
– Джим, неужто тебя волнует неизведанное? С каких пор? А как же – «Смело идти туда, куда не ступала нога человека»? – спросил Маккой с лукавыми искорками в глазах.
Кирк улыбнулся.
– Волнует? Ну, уж нет! Как раз наоборот мне не терпится начать наш путь.
– Тогда в чём дело?
– Просто я хочу, чтоб выбранная дорога вела к дому.
– Ну, скажу вот, что. В старые времена люди говорили: «Все дороги ведут в Рим», значит и наша ведёт туда, а из Рима, я думаю, Чехов нас хоть в Москву, хоть на Луну доставит.
Кирк улыбался во всю, Маккой не отставал от него, а Спок стоял в тени и его лица не было видно, но как у Кирка, так и у Маккоя было ощущение, что Спок, по-своему, но улыбается вместе с ними.
– Так куда мы летим, капитан? – чуть погодя спросил Спок.
– А вы не знаете? Курс стандартный, – ответил Кирк.
– Капитан, мне не известен этот протокол. Огласите его.
– Он очень прост: «Ко второй звезде справа и вперёд до самого утра», – подчёркнуто серьёзно провозгласил Кирк.
На, что Спок ответил лишь:
– Действительно.
Шла вторая неделя полёта. Спок на пару с Ухурой бился над переводом кудыкогорской надписи. С появлением лингвистки, вероятность перевода текста в этом году увеличилась на какие-то тысячные доли процента, как понял Маккой со слов Спока. Доктор продолжал довольно успешно изображать капитана, но при каждом удобном случае не забывал высказаться Кирку или Споку, что «он доктор, а не…». Окончание фразы ещё ни разу не повторилось. Так в последний раз, насколько помнил Кирк, это было – «Я доктор, а не декорация». Кирку же делать было нечего. Он разобрал всю накопившуюся бумажную работу, переделал график дежурств нескольким членам экипажа и устал наматывать круги по кораблю. Капитан с удивлением понял, что ему не хватает той рутинной работы, какую он проделывал в такие вот обычные дни. Возможно, это была наискучнейшая работа , но она полностью компенсировалась общением с экипажем, каковое происходило во время обсуждения работы отделов, ежедневных обходов, нахождения на мостике, когда к нему время от времени приходи текущие документы на подпись. Теперь он был лишён всего этого. Даже игры в шахматы со Споком пришлось отложить на потом, всё время первого помощника было занято переводом. «Когда же это кончится?» Размышления Кирка прервал его собственный голос:
– Мистер Спок, явитесь на мостик.
«Жаль, что зовут Спока, а не меня», – подумал Кирк. – Так Спок – это же я! – уже в слух воскликнул он и рванул к мостику на максимальном варпе.

На мостике было оживлённо. Это с радостью отметил Кирк, выходя из турболифта. Причина сверкала на обзорном экране. Планета. Во многом похожая на Землю. В плане синевы океанов, белизны облаков и окраски материков.

Уже в ставшей привычной манере Спока, Кирк кивнул Маккою и прошёл к научной панели. Молодой лейтенант, в отсутствие коммандера занимавший консоль, увидев его, поспешно вскочил и начал докладывать.
– Сэр, планета класса М, населена, общество находится на доварповом этапе развития, а именно на примере Земли – первобытнообщинный строй. – Лейтенант замолк и, по-видимому, лихорадочно соображал, что бы ещё поведать «Великому и Ужасному» мистеру Споку о планете, открытой минут пятнадцать назад. Кирк решил сжалиться над взмокшим от волнения лейтенантом.
– Спасибо, лейтенант Сингинг-Брук, можете быть свободны.
Облегчённо кивнув, он удалился. Кирк со вздохом удовлетворения занял кресло и стал изучать, поступающие данные. В основном это были сведения о химическом составе атмосферы, климате, сейсмической активности планеты, геологической структуре материков и материковых шельфов и многое другое, что можно было узнать, не спускаясь на планету, а лишь включив нужные сенсоры.
Задача экипажа «Энтерпрайз» была – находить и исследовать. И эта планета, будь она из их Вселенной, идеально для этого подходила, но теперь Кирк сомневался, стоит ли терять время на изучение того, что им сейчас ни к чему, да и как вернуться домой местные жители наверняка не подскажут.
Но тут в потоке данных его привлекли кое-какие цифры. Они вызывали, Кирк даже не знал, как описать чувство, возникшее у него. Наиболее подходящее слово – диссонанс. Он запросил более подробную информацию.
Потратив на неё ещё две минуты, Кирк знал, что открытая ими планета находится на краю гибели. Через пять месяцев, три дня и две целых пять десятых часа должно было произойти извержение вулкана. Но непростого, а так называемого «супервулкана». Размеры кальдеры поражали: четыре тысячи триста пятьдесят километров на две тысячи шестьсот семьдесят пять! Вулканическая кальдера Йеллоустонского национального парка была карликом в сравнении с этим чудовищем. А в своё время земляне только совместно с вулканцами смогли обезвредить её. И то необходим постоянный контроль. «Придётся задержаться», – подвёл итог Кирк.
– Итак, что мы можем для них сделать? – спросил «капитан», после того как выслушал подробный отчёт научного отдела. Но ответ и так был очевиден, ещё в начале совещания , достаточно было взглянуть на хмурые лица учёных, его только надо было озвучить, и это сделал молодой геолог Ферис.
– Ничего.
– Нет, кое-что сделать мы можем, – произнёс в вакуумной тиши Джим, для окружающих же это был глава научного отдела коммандер Спок.
Маккой на радостях чуть не спросил: «Что же, Джим?!», но к счастью вовремя прикусил язык. И в итоге у него получилось несколько скомкано.
– Что же… Спок?
– Мы должны переселить этих людей на другую планету.
Решение было очевидно, но при этом неизбежно возникало множество проблем, как этического, так и технического свойства. «Прощай, Первая Директива!» – мысленно воскликнул Маккой.
– Что ж джентльмены, давайте прикинем, как бы это сделать, попутно найдя подходящую планету.

Совещание закончилось, учёные стали расходиться, в итоге в конференц-зале остались Кирк, Спок и Маккой.

– Джим, я думаю, даже ты не представляешь, как провернуть Великое переселение, если мы всё же найдём подходящую планету, а это согласись проблематично, – без предисловия начал Маккой.
– Боунс, ты прав, я ещё не придумал, – устало потёр лоб Кирк.
– Ох, Джим, это был риторический вопрос! Я не жду от тебя решения сразу, да и не ты один должен ломать над этим голову. Пойми это и прими. Сколько раз я тебе говорил – ты слишком близко к сердцу принимаешь всё, даже то, что должны принимать другие.
– Боунс, я капитан и человек. Поэтому не могу иначе.
– Знаю, Джим. – Доктор вздохнул и положил свою руку ему на плечо. Что привело к тому, что Кирк удивлённо шарахнулся от Маккоя.
– Эй! Что такое?! У тебя вид как будто я тебя укусил, – ошеломлено спросил доктор.
– Очевидно, телепатические способности вулканского организма по-прежнему работают, – прокомментировал произошедшее Спок. – Как вы себя чувствуете, капитан?
– Хм, это было неожиданно и непривычно, но я в порядке. – Несколько хриплым голосом произнёс Кирк. – Ты всегда такой чувствительный, Спок? – уже с привычной усмешкой закончил он.
На этот полушутливый вопрос ответом была лишь поднятая бровь. И тут же, как если бы этот жест послужил спусковым механизмом, раздался сигнал красной тревоги. Товарищи переглянулись и рванули на мостик.

Ворвавшись на мостик, Маккой не стал мысленно, как уже привык, причитать, что «он де доктор…», а едва двери турболифта разъехались, выкрикнул:

– Статус! Щиты!
Их положение стало очевидным, когда он взглянул на обзорный экран. Там совершал поворот звездолёт неизвестной конструкции: судя по мерной шкале в углу экрана, он был больше «Энтерпрайз» раза в два, обводами корпуса он напомнил Маккою акулу – остромордый, вытянутый, с выступом в верхней части как спинной плавник у морской хищницы; корма так же напоминала хвост акулы, только не плоский, а расширяющийся с боков, там скрывались двигатели корабля и , наконец, по бокам у звездолёта располагались выступы, отдалённо напоминающие боковые плавники. Корабль был манёвренным – разворот он проделал быстро, но до грациозных движений живой акулы ему было далеко, почему-то с грустью подумал доктор.
– С нами связывались? – обратился он к Ухуре.
– Нет, сэр, никаких попыток.
– Вынырнул из гиперпространства и, согласно нашим сканерам, тут же включил свои щиты, а затем активировал оружие, – доложил Чехов.
А в это время неизвестный корабль замер напротив «Энтерпрайз».
– Ухура, попробуйте с ними связаться. Отправьте им базовые коды нашего языка и сообщите о мирных намерения, вероятно, они нас не поймут, но попытка не пытка.
– Да, сэр.
Время шло, незнакомец оставался молчалив и неподвижен.
Маккой изрядно нервничал, время от времени вставал и прохаживался по мостику, при этом то и дело, поглядывая на Кирка – бедняга ничем не мог выдать своего волнения, он неподвижно замер за научной консолью, стараясь излучать спокойствие и невозмутимость присущие Споку. А настоящий старпом, как встал возле командирского кресла, когда они пришли на мостик, так и застыл, Маккой уж начал сомневаться, а дышит ли он вообще. Этот «почётный караул» стал раздражать доктора и он, дабы хоть чем-то развлечь себя представил, как отсылает «Маккоя» в медотсек.
Но ожидание, каким бы долгим оно не было, так или иначе, но всегда подходит к концу. Касательно «Энтерпрайз» конец ознаменовался исчезновением «Спока».
Маккой вскочил с кресла.
– Что за, чёрт!
И тут же ожила панель связи.
– Капитан, они нас вызывают, – взволнованно позвала Ухура.
– На экран, – жёстко приказал Маккой.
Обзорный экран мигнул изображением чужого корабля, его как будто заволокло тёмно-серым дымом, а затем из этого «дыма» внезапно вынырнуло лицо. «Жуть-то какая», – подумал доктор и у него по спине поползли мурашки. Было от чего: лица, как такового, в материальном смысле не было, то есть с чёткими формами, это было лицо призрака, очертания его плыли, менялись, застилались «дымом», оно само похоже исторгало этот «дым», провалы глазниц были черны, ни чёткого носа, ни рта видно не было – фантом.
– Чужаки, Мы захватили вашего капитана, а вас можем уничтожить в любой момент. Присягните Нам, и Мы пощадим вас. – Существо говорило со свистящим шипением, и ощущение отчасти складывалось такое, будто с тобой разговаривает ветер несущий песок. – Даём вам время принять решение – что предпочитаете смерть или службу Нам? Пятнадцать ваших часов.
Экран вновь затянуло «дымом», а затем он переключился на корабль Призраков, так мысленно окрестил неизвестных существ Маккой. Ещё он думал, как же они догадались, кто настоящий капитан. Иные мысли никак не желали объявляться.
– Капитан, с чего они вдруг решили , что коммандер Спок наш капитан? – Чехов высказал вслух вопрос, который задавала себе команда мостика
– А, чёрт их знает! – ответил Маккой, хотя его так и подмывало сказать что «Спок» – это Кирк, а он – Маккой и закончить весь этот затянувшийся спектакль. Вместо этого доктор отрывисто произнёс:
– Боунс, за мной. Сулу, мостик ваш, – и рванул к турболифту, ни капельки не сомневаясь, что Спок последует за ним.

Когда они оказались, отрезаны от мостика дверями турболифта, Маккой резко нажал кнопку остановки и развернулся лицом к Споку.

– Джима, надо спасать, – уже не пытаясь скрыть волнение, произнес доктор и уставился на коммандера, так будто у того есть готовый план. Маккой увидел, как бровь вулканца взметнулась вверх. «Да какого вулканца? Теперь он человек. Или всё-таки вулканец?» – эти нелепые мысли вихрем пронеслись у доктора в голове, пока он с надеждой, которая, несомненно, была нелогична, как заявил бы Спок, смотрел на него.
– У нас на это осталось четырнадцать часов и сорок пять минут.
Маккой страдальчески закатил глаза.
– Понятно, понятно. Лучше бы ты объяснил, как эти «дымовые шашки» поняли, кто есть кто, и зачем им наша присяга? Ворвались бы на корабль и… – при этом доктор неопределённо покрутил рукой.
– Доктор Маккой, для построения верной гипотезы у меня слишком мало информации.
Воцарилось молчание, они думали, как же помочь Кирку и заодно себе, ну, вернее думал Спок, а Маккой только пытался, так как его мысли вырвали вожжи из рук возницы-разума и неслись не разбирая дороги. В голову лезло чёрте что, а тут доктору и вовсе почудилось, что Джим зовёт его и Спока. Пора было прервать это молчание.
– Спок, я на мостик, – отчасти извиняющимся тоном пробормотал Маккой и запустил турболифт.
Доктор вышел, двери закрылись, а Спок остался в лифте. Его мыслительный процесс – последовательный, структурированный, быстрый, в любых ситуациях, Маккой бы, наверное, сравнил с компьютером, проводящим вычисления, в этот раз полностью не удовлетворял Спока. Причину коммандер видел только одну – Джим. «Капитан Кирк» решил мысленно поправить себя Спок. Но в данной ситуации это звучало слишком формально, пусть будет – Джим. «Это нелогично». После этого заявления логики мысли Спока решительно отказались выстраиваться в строгие логические цепочки, вместо этого они начали разбегаться в стороны от логического центра в разуме первого помощника, петлять по закоулкам памяти, забредая в совершенно неуместные для нормального вулканца места, а именно зачем-то продемонстрировали Споку последнюю игру в шахматы с Джимом , что никоим образом не могло помочь в его спасении. Коммандер понял, что случилось совершенно недопустимое – его захлестнули человеческие эмоции. Человеческая половина Спока до этого момента мирно дремавшая где-то в глубине разума, проснулась и потребовала полного эмоционального насыщения. Если не получается справиться с эмоциями при помощи вулканских дисциплин, следовательно, находясь в человеческом теле надо обуздать их также как делают люди. Но Спок не знал как. Он работал с людьми и постоянно сталкивался с тем или иным проявлением чувств, видел, как люди укрощали их – полностью собираясь перед лицом опасности. И зачастую без какой-либо подготовки, медитации, блокировки. Спок не умел быть человеком, но знал, каково быть вулканцем. Когда коммандер вышел из турболифта, его лицо по вулканским меркам абсолютно ничего не выражало, но встречавшие «Маккоя» люди мысленно облегчённо вздыхали, что им не надо в лазарет, так как попасть в руки доктора, когда он в таком настроении, почему-то никому не хотелось, пусть опасения были абсолютно беспочвенны.

А в это время смена Ухуры подошла к концу. Ей очень не хотелось уходить со своего поста, пока ситуация с Кирком-«Споком» не прояснится. Но приказа остаться можно было и не ждать, особенно когда за капитана доктор, который строго следит чтобы никто не перерабатывал. Отдыхать Ухура не собиралась, а раз на мостике она пока не нужна, лейтенант отправилась к артефакту.

Выйдя из-за нагромождения коробок к «Саркофагу», Ухура замерла на месте – письмена на артефакте светились малиновым светом, то разгораясь, то притухая, как угольки в костре под дыханием ветра.
– Красиво, конечно, но вот если бы тут была ещё и функция перевода… – вслух произнесла Ухура, чтобы встряхнуть себя. Письмена продолжали призывно светиться.
– Ну, нет, так нет. Тогда поехали, – бодро произнесла лейтенант и присев на пол возле артефакта, стала просматривать сделанные ею записи.

Кирк, неожиданно захваченный транспортацией, материализовавшись, потерял равновесие и грохнулся на пол. Он тут же вскочил, озираясь по сторонам, но вокруг него был лишь тёмный дымчатый туман и более ничего.
– Эй, есть тут кто-нибудь? Маккой?! Спок?! – Его вопрос тут же подхватило эхо, коверкая слова на все лады, и унесло, казалось бы, в бесконечное нечто, прячущееся за завесой тумана. Ответа так и не последовало.
Пожав плечами, Кирк направился, как говориться в большинстве сказок – куда глаза глядят.

Недоумение капитана росло в геометрической прогрессии, по мере его удаления от места транспортации. И было от чего: он шёл уже минут пятнадцать, а стены, либо иного препятствия, так и не обнаружил. «Похоже, я всё-таки не на корабле чужаков, а где-то ещё. Делать такие огромные карцеры, как сказал бы мистер Спок , абсолютно нелогично, – решил Кирк и тут же на что-то наткнулся. – Скорее всего, стена», – сделал предварительный вывод Кирк, ощупав препятствие. И касаясь её, пошёл направо.

Ситуация повторялась: Кирк шёл, не встречая преград. Стена не делала никаких попыток закончиться или куда-нибудь свернуть, она была гладкой на ощупь, понять в темноте из чего же её сделали было невозможно. – «У меня были похищения и поинтереснее». И тогда, наверное, чтобы Кирк совсем не заскучал, на очередном шаге его нога так и не достигла пола, потеряв опору, он полетел вниз.
Спок идя по коридору, внезапно потерял равновесие и упал. Ощущение действительности практически сразу вернулось к нему, он поднялся на ноги. К его радости в этот момент в коридоре никого не было.
А на мостике у Маккоя так же сложилось впечатление, что он падает и если б доктор не сидел в этот момент в командирском кресле, то упал бы не хуже Спока. Маккой встряхнул головой, чтобы прогнать наваждение. Вокруг никто не обратил на него внимания, все были заняты.
«Что за ерунда? Переутомиться ещё не успел, а в остальном я полностью здоров, – подумал доктор. Двери турболифта открылись, пропуская «Маккоя». – Надеюсь, он что-нибудь придумал».
– Капитан, мне нужно с вами поговорить.
– Идём.

– Ну, Спок, придумал?! – начал Маккой, как только турболифт тронулся.

– Нет, я лишь хотел сообщить, что, похоже, чувствую капитана.
– Тоже мне новость, по-моему, это у вас взаимное.
– Я не о том, десять минут назад я упал, но падал Джим…
– Упал… – Маккой устало потёр переносицу, – я без малого тоже чуть не упал в это же время. Сидел в кресле, а ощущение было таким, будто куда-то падаю.
– Да, доктор.
– И всё?! А где же удивлённое – «И ты?!..».
– Полагаю, бессмысленно заострять внимание на очевидном.
– Ну, да… Ну, да, вы же у нас… – тут Маккой оборвал себя, решив, что их обычные перепалки подождут до возвращения Джима. А то, кто их остановит? – Значит, вы думаете, что у нас троих связь друг с другом и скорее всего тут не обошлось без нашего «сундука с писульками».
– Это наиболее вероятное объяснение.
– Если это действительно так, то Джим… – далее доктор продолжать не стал, так как не хотел развивать пришедшую на ум мысль.
За него фразу закончил коммандер.
– Жив.
Маккой с надеждой взглянул на Спока.
– Если бы он погиб, мы бы это почувствовали.
– Уверен? Где же твои проценты?
– Вам сейчас это так нужно?
– Нет. Как всегда – нет. И знаешь особенно сейчас, – тихо ответил Маккой. – Время уходит, а приемлемого решения нет.
– Что вы предлагаете, доктор, сдаться?
– Я не могу принять такое решение из-за более четырёхсот человек на этом звездолёте. Как и вы, Спок. Но улететь без Джима… Эта мысль меня убивает.
– Вас это убить не может.
От этой попытки Спока подбодрить его Маккой слабо хмыкнул.
– Следовательно, ваше решение – прорыв, – предположил вулканец.
– Да, Спок. Надо прикинуть, как это сделать, не наделав в «Энтерпрайз» слишком много дырок, а то потом Чехов будет отпаивать Скотти малиновым вареньем с виски, последствия такого самолечения даже я предсказать не берусь.
Спок на эту неожиданную тираду доктора решил отреагировать лишь приподнятой бровью , понимая, что так Маккой пытается хотя бы на время отвлечь себя от душевной боли. О своей боли Спок предпочёл и вовсе не говорить.
Кирк падал, но не долго. Единственно, что успело прийти ему в голову за это время: «Соломки бы». Тут Кирк упал, и каково было его удивление, когда он нащупал под собой эту самую солому.
– Ячменная, – удовлетворённо заключил капитан, она-то мягче пшеничной. Он не забыл фермерские премудрости, полученные в Айове ещё ребёнком.
– Интересно, получается, – вслух произнёс Кирк, а про себя подумал: «Когда я стал удивляться, что не встречаю преград, возникла стена, затем заскучав, упал и, наконец, солома. Надо проверить. Что же мне нужно? На «Энтерпрайз» конечно».
Ничего не изменилось.
– Экспериментируем дальше.
– А, если?.. А если… Тогда, да! Но это, нет… Нет! Да, что б… Уф! – лейтенант Ухура увлечённо работала над переводом. Увы, текст продолжал оставаться загадкой. – Перерыв, – решила Ухура, закрыла глаза и утомлённо привалилась к артефакту. В голове зашумело, как в старинном радио, когда никак не можешь поймать станцию. Потом Ухура стала слышать знакомые голоса. Отстранённо она подумала: «Ну, вот, так всегда, заснёшь, а вместо чего-нибудь этакого сниться опять работа». Конечно, Ухура любила своё дело, но сны есть сны и они для отдыха, считала она.
Тёмное нечто под закрытыми веками лейтенанта стало терять первозданную тьму и обретать цвет: сначала это были холодные краски спектра – фиолетовый, тёмно-синий и далее, потом к ним стали примешиваться тёплые тона – жёлтый, оранжевый… Эти цветовые пятна перестали расплываться и перетекать одно в другое, они обрели форму. Через пару мгновений уже можно было различить фигуры людей и оборудование мостика. Эта плоская картинка сделалась чёткой, появилась глубина и объём. Ухура была на мостике, но не на своём рабочем месте, а почему-то в кресле капитана. Она и есть капитан, шокировано поняла офицер по связи. Ухура видела мостик его глазами, чувствовала всё, что чувствовал он, но в тоже время была собой, мыслей его не слышала и как быстро установила абсолютно не могла ни во что вмешаться.
«Странный сон, но всё-таки скучный», – решила Ухура через полчаса пребывания «в шкуре капитана». Капитан подошёл к панели связи, которую в отсутствие Ухуры занимал лейтенант Брук.
– Лейтенант, как там наши знакомцы, молчат?
– Да, сэр. Тишина.
– Ну, вот, а Ухура переживала, что как только покинет пост они сразу возьмутся за передатчик. Надеюсь, она отдыхает, а не работает над очередным шифром.
«Ага, отдыхаю и вижу вас. Так «капитана» Маккоя я увидела, теперь бы посмотреть как «старпом» Кирк, – мечтательно подумала она. И словно дожидаясь этого, мостик потерял чёткость, поплыл, палитра смешалась, голоса людей превратились в невнятный шум, где-то через минуту шум пропал.
– Так-так… и так, не так, – услышала Ухура голос «Спока», но картинки, как в случае с мостиком, не было, на лейтенанта со всех сторон давила дымная тьма, хотя чувство осязания определённо есть, решила Ниота, ощутив под «собой» нечто странно напоминающее солому. «Солома? Хм… А вот, что касается темноты, похоже, так оно и есть. – Ухура стала слушать, пытаясь, по весьма малоинформативным фразам, понять чего же добивается Кирк. – Похоже, кроме этого монолога во мраке я ничего пока не «увижу». Ну, по крайней мере, его никто не режет и то хорошо, – заключив так, Ухура подумала о Споке. – Чем же занят наш логичный «доктор Маккой»?».
После этой мысли опять последовал «белый шум», тьму выгнала световая радуга, затем цвета стекли в пятна. Ещё миг и уже понятно, что это стол с терминалом компьютера, стул. Тут Ухура обрела чувство пространства и прочие сопутствующие всем людям ощущения. Она была в комнате Спока, поняв это по знакомой обстановке. Ей как-то довелось побывать у него. Он помогал ей с одним препротивным для понимания ромуланским диалектом, при этом под конец они переключились с ромуланского языка на ромуланскую музыку, каким образом это произошло Ухура, хоть убей её, не могла припомнить. Да, это был самый приятный разговор со Споком, и Ниота в тайне мечтала вновь также поговорить с ним о чём-нибудь.
Спок сел за стол и открыл файл – сплошные формулы. – «Ого… «Это мы не проходили. Ди-ли, ди-ли…» – мысленно пропела Ухура строчку из старой русской песенки, которой её научил Чехов.
Спок бросил взгляд на хронометр. Увидев время, Ухура решила: «А мне пора просыпаться».
Она открыла глаза.
– Ну и сон! Какой реальный. Но, в правду, который час? – Ниота собрала вещи и отправилась к себе.
Придя в каюту, она взглянула на хронометр.
– Надо же какой точный сон!
Было ровно столько времени, сколько могло пройти с момента, как Ухура увидела хронометр глазами Спока. Пожав плечами, она принялась готовиться к смене. Но сон никак не шёл у неё из головы. Такой реальный.
– Маловероятно, но… – и решительно подойдя к интеркому, Ухура попыталась связаться с каютой Спока. Он не отвечал. – «Ну, и как ты это себе представляешь? – одёрнула себя Ниота, вспомнив, что Спок сейчас пребывает в обличье Маккоя, поэтому принять вызов никак не мог. Что бы подумали люди, увидев вместо хозяина каюты доктора Макккоя? К тому же все должны считать, что Спок сейчас в плену у чужаков и связываться с пустой каютой… – У-у… как всё запущенно».
– И зачем мне интерком, а коммуникатор на что? Решили же им пользоваться, – с этим упрёком самой себе Ухура воспользовалась озвученной вещью.
– Спок.
– Мистер Спок… – Ухура замолчала, задумавшись, что же собственно сказать. Может, стоило связаться с Маккоем? – Мистер Спок, а вы случайно сейчас не изучаете… – «Собственно, что же это было?» – Ухура зашла в тупик.
– Чем вы занимаетесь, коммандер Спок? – в лоб спросила связистка.
Ухура не видела, но подозревала, что брови Спока находятся на максимуме своего возможного подъёма.
– Я изучаю формулу Иванова-Энхансера-Маршфильда.
– В таком случае, я, возможно, нашла нечто любопытное… – И лейтенант в подробностях рассказала о своём «сне».
– Тогда хочу попасть на мостик этого корабля! – вконец измучившись, выпалил Кирк.
Капитан почувствовал дуновение ветра, у него заложило в ушах, а солома под ним исчезла, из чего можно было сделать вывод, что он, наконец, куда-то переместился, но из-за обволакивающего дымчатого тумана определить мостик это или что-то ещё было невозможно.
Кирк поднялся. Его чувства подсказывали, что рядом кто-то есть.
– Зря, – выдохнул туман Кирку прямо в лицо.
– Что, «зря»? – решил поддержать собеседника капитан.
«Дымок» ощутимо задумался, затем видимо пришёл к какому-то выводу.
– Всё.
– Посмотрим , – ответив так, Кирк замолчал.
«Туман» такая немногословная угроза заставила ещё больше задуматься. Так и не поняв смысла, он решил уточнить:
– На что?
Капитана, несмотря на его незавидное положение, начал разбирать смех. Собравшись, он серьёзно произнёс:
– На всё.
Кирку почудилось, что «туман» чешет свой невидимый затылок.
– А ты увидишь? – пришло через минуту с горячим порывом ветра.
– Не слепой.
– И что видишь?
«На хороший вопрос нужен такой же ответ».
– Как уже сказал всё, поэтому у меня предложение.
Любопытство взяло вверх.
– Предлагай.
– Вам, таким могущественным, выпал потрясающий шанс… – Кирк замолк, ожидая реакцию невидимого собеседника.
– Какой?! – зашумел «ветер».
– Стать теми, кому будут благодарны, – начиная разговор, Кирк ещё не знал, чем он закончится, и эта фраза была выстрелом наугад.
– Нам никогда не были благодарны, нас никогда не любили, – тихо прошелестел «утренний ветер». – Расскажи-и-и…
«Что ж либо это то, что надо, либо всё напрасно», – решил капитан и поведал невидимому собеседнику о печальном положении планеты с супервулканом.
На мостике было похоронное настроение, ещё бы, ведь они готовились к прорыву, но людей удручал не тот факт, что они могли погибнуть, а то, что вынуждены бросить на вражеском корабле «мистера Спока». И самым мрачными на этой церемонии прощания были «Кирк» и «Маккой»: первый время от времени неразборчиво бормотал что-то себе под нос, а второй и вовсе был ужасен – команда ожидала от него взрыва безудержного гнева, а вместо этого «доктор» словно окаменел.
– Сэр, всё готово, – доложил рулевой.
Маккой замер в кресле командира. Тянуть с приказом не хотелось, дабы не мучить себя и окружающих, но в тоже время доктор выискивал малейший повод его не произносить. «Спок говорит, мы все связаны, так я ощутил падение Джима, может, я почувствую что-то сейчас? И тогда… – Маккой хватался за последнюю соломинку. – Я доктор, а не вулканец. Телепатии не обучен. – Но он закрыл глаза, сосредоточился. – Джим, как ты там?!». Поначалу был слышен только тихий гул приборов мостика, шёпот… и всё… Маккой не собирался сдаваться, в желание достучаться до Джима он вложил всё своё отчаянье, всё упрямство, всю любовь к своему другу и…

Кирк как раз договаривался с Шелеши, так, оказывается, называет себя «дымчатый туман», что они отправят его на «Энтерпрайз», а он передаст им данные о терпящей бедствие планете, когда в голове у него наперебой раздалось: громкое и отчаянное «Джим!» – Маккоя и более тихое, но с очевидными нотками едва сдерживаемой печали «Джим?» – Спока.

– Да? – не зная как на это реагировать, оторопело вслух произнёс Кирк.
Друзья естественно не услышали его и продолжали в том же духе.
– Шелеши, не могли бы вы отправить меня на корабль прямо сейчас, туда же откуда забрали – на мостик?
– Конеш-ш-но, – пришёл ответ, и Кирк спустя мгновение материализовался возле научной консоли. На этот раз к перемещению он был готов и поэтому избежал позорного падения.
Команда мостика была удивлена, Маккой обязательно спалил бы им всю конспирацию, если бы от счастья не потерял дар речи, что само по себе уже чудо , Спок оставался Споком – спокойным и сдержанным. «Если не Маккой нас раскроет, то, похоже, Спок. Разве может Маккой себя так вести? – весело подумал Кирк, а потом, снова взглянув на застывшего, но уже начинающего во всю улыбаться доктора, решил, что может. – Пару секунд». На публику же он церемонно произнёс, коронное Споково:
– Капитан.
«Зал взорвался». Все наперебой начали спрашивать о его самочувствии и о том, как же он выбрался. Кирк многозначительно взглянул Маккою в глаза: он сейчас капитан, пусть и прекращает это, хоть и приятное, но уже выходящее за рамки субординации действо.
– Джентльмены, вы всё в своё время узнаете, а пока я поговорю со… Споком. – Доктор постарался успокаивающе улыбнуться команде. – Спок, Маккой, идёмте.

Оказавшись в турболифте Маккой со Споком выжидающе уставились на Кирка.

– У меня есть хорошая новость, – улыбаясь, заявил капитан.
Маккой поморщился.
– Когда так говорят, то следом сообщают и плохую. Прошу тебя, Джим, поаккуратнее с улыбкой, у меня от неё мороз по коже.
– И что тебе моя улыбка далась, – притворно ворчливо ответил Кирк. – По-моему, улыбка Споку идёт.
– Положим, твоя улыбка меня устраивает, а вот Спок, как бы мило он при этом не выглядел, у меня, как у врача, сразу вызывает желание хвататься за гипоспрей.
– Но я не Спок!
– Это неважно. Так что там у тебя за «хорошая новость»? А то у Спока скоро брови улетят в открытый космос.
– Я договорился с Шелеши. Они обещали помочь планете с супервулканом, а именно обезвредить этот самый вулкан.
– С Шелеши? Это эти туманные?
Кирк кивнул.
– Капитан, как вы это сделали? – спросил вулканец.
– Ну, я напустил… тумана, похвалил, а потом поймал на слове. Это было похоже на разговор кота в сапогах с великаном. «А в мышку сможешь?».
Доктор хмыкнул.
– В мышку? – переспросил вулканец.
– Да. И они согласились.
– Надеюсь, ты их не съел? Такая экзотика явно не пойдёт на пользу твоему желудку. – Произнося эту фразу, Маккой наблюдал за реакцией Спока. Вулканец выглядел невозмутимо, но доктору показалось, что во взгляде Спока мелькнула искорка весёлья. «Да, ладно!»
– Я обрисовал им ситуацию, и как мог, объяснил принцип Главной Директивы. Они никак не могли понять, зачем спасать, если потом нельзя получить заслуженные благодарности и почести.
– Тяжёлый случай. И как ты их уломал?
– Я сказал, что так поступаю только Истинно Могущественные.
– И это их убедило?!
– Представь себе, Боунс, вполне. И они, похоже, возьмут это на вооружение.
– Ну и ну! Поверить не могу, что из этой ситуации есть такой невообразимый выход, – доктор покачал головой.
– Нас предупреждали, что в этой Вселенной возможно всё. Спок, составь необходимый пакет данных о нуждающейся в помощи планете и перешли на корабль Шелеши.
– Да, капитан.
Дневник капитана.
Прошло уже шесть дней как мы расстались с Шелеши. Ничего необычного не случилось. Космос как космос…